– Не останавливайся на полпути! – вступил адский советчик. – Гони жалость прочь! А то мерзавка опять оставит в дураках! К ней уже бегут на помощь!

Голоса и дробь шагов приближались. Зацепину теперь ничего не мешало размахнуться. Он высоко вскинул руку и с силой обрушил подсвечник на растрепанную голову жертвы. Вера повалилась на бок, черные волосы быстро набухали кровью.

– Молодец! А теперь уноси ноги! – скомандовал След.

И тотчас Зацепин ощутил знакомое электрическое покалывание, воздух вокруг него принялся густеть, образуя кокон. Сквозь быстро теряющую прозрачность оболочку Зацепин немного сверху и со стороны увидел узкий коридор, скорчившуюся Веру с головой в красной луже и гладкую лысину медиума, застывшего с канделябром в руке.

Темнота заслонила картину. Зацепин закрыл глаза. Он был опустошен. Только чувство выполненного долга пребывало в нем.

Кромешную тьму то тут то там стали пробивать разноцветные – красные, зеленые, синие – огоньки. Света становилось все больше, и вот Зацепин уже хорошо различал мигающую всеми цветами радуги райскую стену и демона со змеиной улыбкой на тонких губах. След приветствовал Зацепина, отсалютовав крыльями.

– Теперь завершающий штрих, – указывал он. – Думайте о Вере, чтобы с ней поменяться. Представьте ее и мысленно позовите. Она уже должна быть в раю.

Зацепин мешкал. Ему не хотелось бы сталкиваться с Верой, которую он только что убил.

– Ну что же вы! Последний рывок! – подзадоривал След, в азарте взмыв в воздух и кружа над Зацепиным на черных плоскостях оперенных крыльев.

Зацепин вообразил Веру такой, какую видел в монастыре, старательно гоня назойливый образ женщины с намокшими от крови волосами. Искоса он следил за калиткой.

– Встречайте, – сказал демон, приземляясь.

Калитка распахнулась. След болезненно зашипел и отпрянул, – райская благодать, будто кипятком, ошпарила нечистого духа.

Из калитки выпорхнула юная девушка в короткой золотой тунике, ослепительной красоты: белокурая, с огромными небесными глазами, алым бутоном губ, осиной талией, стройными ногами от ушей.

– Это Барби какая-то, – с невольным облегчением сказал Зацепин демону. – Это не Вера.

Следователь Кирилл Рьянов, молодой и старательный, набрал номер криминалистов.

– Готово заключение по глазному яблоку?

Он не сомневался, что на другом конце провода его поймут и не придется уточнять, о какой экспертизе идет речь. Даже видавшие виды сотрудники следственного управления были возмущены жестокостью и цинизмом преступников, которые вырезали глаз у похищенного ребенка и прислали родителям.

– Ну, палец или ухо. Бывало. Но чтобы глаз! У ребенка! Зверье. Твари. Полный беспредел!

Действительно, с Рьяновым телефонная трубка сразу перешла к делу:

– Заключение пишем. Есть для вас новости. Коли время не терпит, подходите, переговорим.

– А чей глаз, удалось определить? Мужской или женский? – торопливо спросил Рьянов. Этот вопрос интересовал его и всю группу.

– Вот это вряд ли, – сказали и рассмеялись.

– Сейчас приду. – Рьянов положил трубку, озадаченный неуместным смехом.

– Заключение еще не готово, – отрапортовал он руководителю следственно-оперативной группы. – Я сбегаю к экспертам, узнаю, что они нарыли.

– Долго копаются, – ворчливо сказал руководитель.

У экспертов Рьянова встретили с каким-то веселым оживлением, опять-таки на его взгляд, совсем не подходящим к случаю. Старший из экспертов усадил следователя и, потирая переносицу, неторопливо заговорил:

– Скажите, молодой человек, это вы изымали этот самый глаз?

– Я. А что? – спросил Рьянов, насторожившись.

– Осматривали его? И вам ничего не показалось странным?

– Нет. Похитители угрожали прислать глаз – и прислали.

– А вы не заметили, что он какой-то… не такой?

– Не такой? Нет. А какой?

Эксперт обернулся.

– Оля, подайте-ка.

Женщина в медицинском халате принесла и поставила на стол лабораторный стакан, сняла крышку. На дне лежал глаз.

– Вы видите, какой он темный? Я говорю не о коричневой радужке, а про все глазное яблоко. Разве у вас такие глаза? Или у меня? Или вот у Оли?

– Я, собственно, никогда раньше не видел глаза… целиком.

– Ну то, что глазное яблоко белое, вы, наверное, знаете? Как вареное яйцо. Говорят же: белки глаз. Склера называется. А это что?..

– Ах да, – спохватился Рьянов, – я обратил внимание, что он темноватый. Но подумал: мертвый глаз, может быть, так и выглядит. Может, белок… свернулся?

– Замечательные познания в биологии! – саркастически откликнулся эксперт.

Но молодой следователь и не подумал обидеться, его занимало другое.

– То есть вы хотите сказать, что это не детский глаз?! – воскликнул он в сильном оживлении.

– Не детский и вообще не человеческий. Только у человека глазное яблоко – ярко-белое. А это, скорее всего, обезьяний. Шимпанзе или гориллы – постараюсь сказать после консультации со специалистом.

И он хлопнул ошарашенного собеседника по плечу и весело рассмеялся. В его смехе была радость за неизвестных ему несчастных детей, которых обошла страшная участь.

– Хотя вы правы, – примирительно сказал эксперт, всматриваясь в стакан с глазом. – Для обезьяны склера на редкость светлая. Немудрено и обмануться в запарке. Интересно, очень интересно, что скажет приматолог.

– Но глаз точно обезьяний?

– Абсолютно точно, что не человеческий, молодой человек.

– Значит, они блефуют! И дети, возможно, еще живы и здоровы. Вот спасибо вам! – горячо поблагодарил Рьянов, срываясь с места, чтобы немедленно сообщить новость коллегам. Но в дверях обернулся и сказал оправдательным тоном: – Не только ведь я этот глаз осматривал в доме потерпевших, другие тоже… И ваши люди там были, эксперты.

– С нашими людьми разговор впереди. Написали, видишь ли, в протоколе: «Глаз предположительно принадлежит примату». А люди-то тоже приматы!

– Да ну? – искренне удивился Рьянов.

Эксперт с безнадежностью махнул на него рукой…

– Обезьяна! – объявил Рьянов, врываясь в кабинет руководителя группы. Руководитель у двери натягивал пиджак, собираясь уходить. Он проницательно посмотрел на взволнованное с румянцем во всю щеку лицо молодого коллеги.