что Дмитрий Фёдорович в упор не видел связи между эпизодами, кроме косвенной причастности к обоим графа Комарина.

Глава 9

Вилюйск мы прошли почти без задержек, а вот в Петропавловске-Камчатском нас ожидала беседа с представителями Имперской службы безопасности по поводу посещения запретной зоны. Мои ответы были абсолютно нейтральными: посетили по ошибке, получили рекомендации из столицы, выполнили рекомендации, покинули зону. Ничего про нападение пиратов не слышали и про прорыв изнанки тоже. Капитан дирижабля, нужно отдать ему должное, ответил практически то же слово в слово, с разницей, что переговоры вёл я и рекомендации из столицы получал тоже я.

Где-то на пути к Шивелучу со мной связался Андрей Петрович и сказал всего одно слово:

— Спасибо!

Когда я же по обыкновению принялся всеми силами отпираться, якобы я не я, не был, не привлекался, четко следовал рекомендациям, Андрей Петрович меня коротко прервал:

— Не нужно слов, я знаю. Вы знаете. Этого достаточно. Вы могли улететь и не вмешиваться, но пожалели людей. Я это ценю.

На этом наш короткий разговор завершился. Я же в уме прокручивал свои действия. Каким образом их можно было связать со мной? Выходило, что никаким. Но принц был абсолютно уверен, что я приложил руку к разгрому пиратов. Странно и опасно. Чего-то я не видел или не понимал.

* * *

Андрей Петрович вышел из кабинета Дмитрия Фёдоровича в задумчивости. По всем статьям выходило, что устранил пиратов не Комарин, тот действительно мимо пролетал и уведомил о странностях. Но что-то Андрею в отчётах показалось подозрительным. Или знакомым. Так всегда случалось, если его разум вылавливал закономерность, но ещё не мог чётко её сформулировать. Комарин. Прорывы изнанки. Твари.

Нет, на первый взгляд, закономерность здесь самая что ни на есть прямая. Род Комариных закрывает прорывы на своих землях. Но было что-то ещё.

Андрей Петрович не поленился проверить некоторые свои соображения и поднял рапорты по войне Комариных с Крысиными. Была там одна деталь. Охрана отца писала, что тела нападающих были словно порваны тварями. Взяться им было неоткуда. У Комариных отсутствовали тонкие места в обоих поместьях. Но кто-то же порвал врагов. Выборочно. Сам Комарин тогда больше напоминал оживший полутруп, чем человека. Это уже из рассказов отца и сестры. И кстати, именно после этого Мария настолько впечатлилась молодым бароном, что обрела идею фикс прибрать его к своим рукам.

Что могло так впечатлить его вечно прагматичную сестрицу, не сыскавшую себе подходящей партии, но вдруг вцепившуюся в их вассала?

А ещё был отчёт самого Медведева о прорыве шестого уровня, когда барон собственной кровью закрыл прорыв. Вот только самого монстра убить не удалось. Осьминог сам ушёл обратно в червоточину. Тогда это списали на особую чувствительность высокоуровневой твари. Ведь в мирах с более низким магическим фоном они быстро слабели и умирали. Возможно, осьминог почувствовал скорую смерть и поспешил убраться восвояси, но что если…

Андрей Петрович даже резко остановился посреди коридора Кремля от мелькнувшей в его мыслях догадки. Настолько она была невероятной. Невозможной.

А что, если Комарины не просто так оберегали детей? Кирану спрятали на изнанке, пытаясь дать шанс выжить с редким дуализмом стихийных магий, а способности сына скрывали, обозначив лишь магией крови и печатями.

Что если была ещё одна способность? Андрей Петрович пока плохо понимал, какая именно: то ли самому открывать прорывы, то ли призывать тварей изнанки, то ли управлять уже прорвавшимися тварями… Но чем бы оно ни было, оно спасло людей на алмазном руднике от рабства и смерти. Вот и выходило, что теоретически граф был не при чём, а практически…

Если сестра додумалась до чего-то подобного, то становится понятной её одержимость. Вот только, зная сестру, Андрей Петрович знал и другую сторону её натуры.

Извечное женское: «Пусть плачут те, кому мы не достались, пусть сдохнут те, кто нас не захотел» нависло над Комариным второй частью изречения. В Марии, Кречет знает, в каких пропорциях, смешивались бесшабашное благородство и змеиное коварство. Но пока даже она после отповеди отца вела себя тише воды ниже травы, не заикаясь даже на тему Комариных и Виноградовых. Но надолго ли?

Андрей Петрович поблагодарил графа, не дав тому рассыпаться в протестах. Принц постарался убрать свои умозаключения в самый дальний уголок разума. Возможно, когда-то он и узнает правду, но не сегодня. Сегодня ему достаточно было того, что Комарин вмешался и спас людей, хоть мог этого и не делать.

* * *

Дмитрий Фёдорович использовал самую простую схему, когда-то проверенную в действии Орловым. Ментаторы принялись за работу ни свет, ни заря. Уже к вечеру результаты были неутешительны.

Перед ним лежала стопка личных дел сотрудников, так или иначе работающих на сторону. Причём сторона иногда оказывалась совсем уж неожиданной. Если не брать в расчёт завербованных иностранными разведками, то находились даже такие сотрудники, которые вполне официально за звонкую монету сливали информацию своим же. И не кому-нибудь, а императорскому семейству. Таких ведь и не накажешь, по сути!

С одной из таких сотрудниц, архивариусом столичного управления Имперской службы безопасности, Верой Ивановной Пустельгиной сейчас и беседовал Медведев.

Перед ним сидела воистину дородная дама, затянутая в мундир, как в плащ-палатку, с ярко красными напомаженными губами и чёрными стрелками на веках. Архивариус то и дело поправляла новомодную причёску в виде башни из волос, когда та вдруг начинала перевешивать голову назад.

— Вера Ивановна, ну ладно салаги и прощелыги, но вы-то куда? — мягко попенял Дмитрий Фёдорович женщине, которая была архивариусом столько, сколько он себя помнил в службе безопасности.

— Дмитрий Фёдорович, а что вы мне предложили бы сделать? Мы в любом случае подготовили бы ответ на запрос представителя императорского семейства. А уж чем он был продиктован, нас вообще не должно волновать.

— А вы в курсе о причине запроса? — вскинул брови Медведев.

— Конечно, — важно кивнула дама, — племянник нашего Императорского Величества присмотрел себе кандидатку в супружницы, вот с семьёй захотел ознакомиться. Не водится ли за ними каких грешков, чтобы, значит, честь семьи