магов земли. Но вот мне уже двенадцать, а сила так и не проснулась.

— Что ж, придётся рискнуть, — пробормотал Райо.

— Хочешь пробудить магию и получить самого верного и искреннего фамильяра, практически члена семьи? Но для этого придётся рискнуть! — обращался эрг уже к Асте.

Растерянная девочка переводила взгляд с меня на Райо, не решаясь что-либо ответить.

— Это будет больно? — подопечная, наконец, остановила свой взгляд на мне, доверчиво заглядывая в глаза. Ей не к кому больше было обращаться за советом.

Я вспомнил, как обзавёлся Тильдой. Было ли это больно? Ещё как! Жалел ли хоть раз об этом? Ни разу!

— Да, — не стал я врать. — Но оно того стоит! Он или она станет частью твоей души и будет понимать тебя иногда даже лучше, чем ты сама.

При этом я невольно смотрел на Тиль, а она криво улыбнулась и отсалютовала мне, приложив ко лбу два пальца.

— Я согласна! — выдохнула Аста.

* * *

— Ну что же, Иван Григорьевич, — завершив диагностику и первый сеанс лечения, обратился Борис Сергеевич Подорожников к племяннику императора, — проблемы, связанные с вашим нездоровым образом жизни, мы начали устранять. Если удержитесь от возлияний и обильной пищи, то понадобится ещё пять сеансов.

— Борис Сергеевич, что-то вы лукавите, — нахмурился тот, — вы же у нас в состоянии руки из одного места отрезать и к другому прирастить, а потом сказать, что так и было. А тут всего-то омолодить слегка и пять сеансов?

Императорский лекарь устало потёр переносицу. Он и так почти не спал последние сутки, отслеживая изменения в динамике лечения всех попавших под ментальный удар. А тут ещё и пациент из венценосной семьи, которому хрен откажешь. И ладно бы только это, но нужно же ещё подбирать слова, чтоб не обидеть всяких. В то время как хочется просто взять и срастить человеку губы, чтобы не жрал в три горла всё, что под руку попадётся. Тогда, глядишь, и пять сеансов не потребовались бы.

— Иван Григорьевич, поймите, руку пришить — это одно, а убрать последствия глубинных изменений в клетках жизненно важных органов — совсем другое. Я вам не какой-то шарлатан. Не могу обещать мгновенный результат. Если вы четыре десятка лет разрушали свой организм, я его за час не починю.

— Так, а это… — пациент нахмурился, что-то припоминая, — зелье это молодецкое, оно может?

— Внешне омолодить может, но если фасад здания обновить, то гнилые коммуникации рано или поздно рванут. Да и, по правде говоря, никто не знает даст ли оно со временем какие-либо побочные эффекты. Все видят внешний результат, но никто не задумывается о последствиях. Вам оно надо?

— Нет, — Иван Григорьевич покачал головой удручённо, — и ведь такие деньжищи за него гребут.

— Возможно, что есть за что, — не стал сильно сгущать краски Подорожников, — но я бы пока не рисковал. В вашем случае мы спокойно можем обойтись пятью сеансами, а уж если вы ещё и сами приложите какие-то усилия, то результат вас удивит, уж поверьте.

— Хорошо, Борис Сергеевич, вспомню молодость, постараюсь помочь вам и себе, — криво усмехнулся пациент.

— Вы только попойки не вспоминайте, — не задумываясь, ответил Подорожников и по взгляду пациента понял, что произнёс это вслух. — Шучу.

* * *

К Лавинии мы пробрались почти беспрепятственно. Всё-таки иллюзионист уровня Тэймэй — страшная сила. В диверсантах бы ей цены не было. Но и её сила оказалась не абсолютна, как позже показала практика. Мы блуждали по переходам, ориентируясь на указания моих комарих. Нам нужно было вниз, к сердцу вулкана. Где-то там находилась пещера со странным созданием внутри, возле которого лежала в слезах Лавиния.

Я передал образ Райо и поинтересовался:

«Это кто или что?»

«Помнишь, как Имал называли в Восьмиречье?»

«Не особо, — честно признался я. — Помню смысл. Кошечка была для них воплощённым духом стихии, не то холода, не то воды».

«Так и есть. А в пещере лежит другое воплощение стихии, не то земли, не то огня, но, скорее, магмы», — пояснил Райо.

«Это эрг? Как Имал? Или что-то другое по своей природе?»

«Стихии или первоэлементы всегда экспериментировали со своими формами. Так появились мы, и так появились эти существа. Где-то их звали элементалями, живым воплощением стихии, но это не совсем верно. Сами по себе они не выживают. Им нужен кто-то, кто разделит свою жизнь с ними. Лавиния разделила жизнь с тем существом и сейчас разделяет с ней грядущую боль утраты. Кладка детёнышей этого создания умирает, не родившись. Некому разделить с ними жизнь».

«У неё тут магов пруд пруди, почему?»

«Достоин далеко не всякий. Та же Лавиния смогла ещё и потому, что имеет в предках эрга».

Я сопоставил уровень магии графини Вулкановой с обычаями рода. В пару ей просто не было подходящего мага. Вбежавший аловолосый назвал её тётей. Выходит, что Лавиния просидела взаперти слишком долго, так и не дав потомства, свято почитая заветы рода. И сейчас рядом с тем существом делила горечь и боль собственной жизни, оплакивала своих незачатых детей. Одна судьба на двоих.

Я выругался. В такой ситуации наша затея казалось кощунственной. Мы своим появлением и наивными попытками глумились над общим горем двух несостоявшихся матерей. Но ещё более страшным было дать им надежду и не оправдать её.

«Решать не нам. Мы только предложим», — правильно понял моё настроение эрг.

Мы почти достигли цели. Я чувствовал Лавинию буквально двумя этажами ниже, но наше блуждание под маскировкой оборвалось в один миг. Дорогу нам преградил тот самый аловолосый племянник Вулкановой, который ранее сообщил о проблеме.

— Стоять! Вам здесь не место! Возвращайтесь в свои покои!

Камень под ногами задрожал, кое-где на стенах проявились алые прожилки.

— Мы с миром! — попытался я возразить. — Хотим попробовать помочь!

— Вы — чужаки!