тем, кто находился поблизости. Это было просто неприемлемо. Но вампирам было глубоко плевать на это. Было доказано, что табак никак на них не влияет. Лейла вспомнила, что это был умный аргумент, используемый протестующими против вампиров, чтобы придать вес своему аргументу о том, что вампиры вполне способны выжить в пронизанном загрязнениями Блэкторне.

Она всегда считала курение отвратительной привычкой, но было нечто завораживающее в том, как Калеб с лёгкостью и точностью прикуривал, привлекая внимание к его сильным рукам и умелым пальцам. И когда он выпустил ровную струйку дыма через чарующие губы, она почувствовала неприятный прилив, от которого её затошнило.

Она снова взглянула на татуировку на его груди и задалась вопросом, сколько ещё татуировок у него было, отмечающих это совершенное, отточенное тело. Она молча отругала себя, но не сильнее, чем тогда, когда он обхватил рукой подлокотник кресла, подчёркивая силу своих бицепсов и предплечий, а рубашка распахнулась, открывая большую часть его гладкой, рельефной груди.

Едва заметный намёк на ухмылку на его губах, сказал ей, что он заметил её реакцию, и она мгновенно перевела взгляд на пламя.

— Ты очень тихая, — сказал он после нескольких мучительных минут.

Она не отрывала глаза от огня, отказываясь встречаться с ним взглядом. Жара только усиливала чувство клаустрофобии.

— А что тут можно сказать? Я знаю, ты не собираешься меня отпускать. Не теперь, когда ты знаешь, кто я такая.

— Тогда посмотри мне в глаза и поклянись, что не накладывала удерживающего заклинания.

Она свирепо посмотрела на него в ответ.

— Посмотри мне в глаза и поклянись, что отпустишь меня и мою сестру.

Последовала лишь легкая улыбка, но этого было достаточно, чтобы у неё внутри всё перевернулось.

— Что бы ни утверждал каждый из нас, другой не поверит. Я думаю, нам обоим нужно дождаться рассвета, чтобы узнать правду. А пока мы оба знаем, что лучше всего сохранить совместное пребывание приятным.

Она не могла не нахмуриться на лицемерие его упрёка.

— Так же приятно, как заставить мою сестру обманом уговорить меня спасти твоего брата, втыкать в меня иглы и запирать в ледяной темнице?

— Уверен, ты простишь мне отсутствие гостеприимства в данных обстоятельствах.

— Тому, что ты делаешь, нет оправдания.

Она поднесла кружку к губам и сделала как можно более размеренный глоток, снова уставившись на пламя.

Краем глаза она увидела, как он выпустил ещё одну струйку дыма. Она чувствовала, что его взгляд всё ещё прикован к ней. Огонь потрескивал в тишине.

Она притворилась, что у неё зачесалось за ухом, и убрала волосы со щеки, чтобы защититься от его пристального взгляда. Ей не следовало беспокоиться о том, как она выглядит. Это должно было быть последним, что имело значение, но она всё ещё задавалась вопросом, в каком состоянии находится — не только из-за тяжелого испытания, но и из-за бессонных ночей и переутомления, не говоря уже о плохом питании и беспокойствах последних нескольких недель.

Она знала, что её должна была успокоить её непривлекательная внешность, а не вызвать чувство стыда. Но она знала, что это не имело никакого значения. Не физическая привлекательность серрин привлекала их жертв-вампиров, хотя привлекательные из них явно были самыми успешными. Искушение в глазах серрин, химический баланс, исходящий от их крови, притягивали вампиров вопреки их воли. Как только очарование срабатывало, вампир становился беспомощным, какими бы ни были физические характеристики серрин.

Но она не была одной из них. Никогда не была одной из них. Никогда не станет одной из них.

— Алиша сказала мне, что ты работаешь в библиотеке, — сказал он.

— Я собираю, ремонтирую и реставрирую старые книги.

— Очень обворожительно.

— Так получилось, что мне это нравится.

— Но это не совсем то, чтобы убивать вампиров ради заработка, не так ли?

— Я же сказала тебе, меня это не интересует.

— Ты серрин — это всё, что тебя интересует.

— Я переводчик, вот и всё.

— Переводчик с очень дурной кровью.

— Которую ты с радостью использовал против одного из своих, зная о последствиях. Что бы Тай ни сделал, он этого не заслужил.

— Вот что меня в тебе интригует. Тебе, правда, не понравилось то, что ты увидела, не так ли… что твоя кровь сделала с ним? Тебе должно было это понравиться. В этом вся ты. Вот почему ты существуешь.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Но я знаю, как заставить тебя заговорить, не так ли? — сказал он, выдыхая очередную струю дыма, и в его глазах появился игривый огонёк.

Она покраснела от прямоты его взгляда. Она мгновенно вырвалась из этого, несмотря на отвращение к тому факту, что проявила слабость. Она поднесла кружку к губам и разочарованно уставилась на пламя, неохотно впитывая напряжённость тишины.

— Сколько вампиров ты убила? — спросил он.

— Я никого не убивала.

— Кроме Тая.

Она взглянула на него.

— Ты убил его. Не я.

— Хотя были и другие. Ты отвернулась, как только я дал Таю твою кровь, а это означало, что ты знала, что будет дальше.

— Конечно, я знала, что произойдёт.

— Но если бы это было впервые, любопытство заставило бы тебя посмотреть.

Она снова посмотрела ему в глаза — в эти ошеломляющие зелёные глаза в тёмной оправе.

— А сколько серрин ты убил?

— Недостаточно, — его взгляд ласково задержался на ней. — Очевидно, — он выдохнул ещё одну струю дыма. — Хотя ни разу латентных. Мне ещё предстоит испытать такое удовольствие.

Она нахмурилась.

— Тебе приятно, не так ли, мучить и убивать женщин, которые являются жертвами своего вида крови, стереотипизированных вашим видом, только потому, что мы представляем для вас угрозу?

— Потому что вы все просто невинные жертвы своей природы, верно? — его живые зелёные глаза излучали нечто среднее между весельем и недовольство. — Напоминает тебе что-нибудь?

Она снова уставилась на пламя. Его проницательность мало чем помогала ослабить её напряжение. Просто сидя там, чувствуя непреодолимое влечение к нему. Что бы это ни было в нём, это усиливалось, только усиливая её раздражение и неловкость.

— Протестующая против вампиров, но бездействующая серрин, — сказал он. — Как именно это работает?

— Только потому, что я тебя не одобряю, это не значит, что я должна убивать, чтобы доказать свою точку зрения.

— И какой в этом смысл?

— Кто ты есть на самом деле… когда не прячешься за излишней терминологией.

— И кто мы такие на самом деле?

Она вызывающе посмотрела в ответ на его проницательный взгляд.

— Это ты держишь нас здесь пленницами, даже после того, как мы спасли жизнь твоему брату. Почему бы тебе мне не сказать?

Он снова