— Как ты мог умолчать о том, что у Любы умерла подруга? И что из-за этого она боится засыпать каждую ночь? Черт тебя побери, Рикко, сколько еще лжи вы с Меланией нагородили?!

— Меланию не приплетай: я сам решил скрыть истинную сущность, — заявил Рикхард. — А что до Любы, то я не сплетничаю о домашних людских делах, если мне не дали на это согласия. Ты знала, что в Усвагорске опасно, я взялся оберегать и тебя, и эту семью — по крайней мере, на ближайшее время. А рассказывать о своих страхах и горестях люди должны по доброй воле, без посредников.

Дана вздохнула и села на край постели. Ей показалось, что между ними повисла тяжелая тень, которую никак не удавалось разогнать воспоминаниями о сладкой ночи. Нелюдь больше не улыбался так открыто и искренне, чтобы не пугать ее своими клыками, и за каждым словом девушке слышался тревожный подтекст.

— Ну прости меня, Дана, — мягко добавил Рикхард и погладил ее растрепавшиеся волосы. — Но как бы ты поступила, если бы я тебе поведал все сразу? А мне уже совсем не хотелось с тобой расставаться…

Последние слова он почти шепотом сказал ей на ухо, так что стало горячо и щекотно, и Дана против воли заулыбалась. Затем вдруг поцеловал ее ладонь, и девушку совсем бросило в краску.

— Больше не сердишься? — спросил лесовик.

— Что же мне с тобой делать? — вздохнула девушка и поцеловала его в лоб. — Кому еще доверять, если не тебе? Ладно, Рикко, садись обедать, а потом обсудим все это. Или нечисти человеческая еда не идет впрок?

— Почему же? Ее вкус нам нравится, я даже персиковое мороженое с цукатами пробовал — от такого лакомства бы и высшие силы не отказались! Все-таки иногда вы, люди, создаете нечто толковое.

— Губа у тебя не дура, — усмехнулась Дана. — Я бы сама его отведала, да еще с кофе или горячим шоколадом! Но в Дюнах такой роскоши нет, и нам редко перепадало что-то занятнее хлеба с вареньем. Впрочем, не стоит бога гневить…

Она снова немного растерялась, подумав, что нечистому духу вряд ли следовало напоминать о Божьем имени. Но Рикхард невозмутимо улыбнулся и сказал:

— Ничего, красавица, вот закончим дела, и я первым делом отвезу тебя в столицу, где угощу самым вкусным мороженым. Но сегодня мне нужно побывать еще в одном месте, а уж когда вернемся, то поужинаем вместе. Мне удалось выведать у одного человека, где трапезничает сам городской голова. А опыт мне подсказывает, что за едой люди наиболее открыты и беззащитны.

— И ты рассчитываешь проникнуть ему в мозги?

— Нет, такого я не умею, но по крайней мере прощупаю ауру, и на празднестве нам будет легче во всем разобраться. Уж если он не ведает, что творится в Усвагорске, то где искать?

— Рикко, а ты не возьмешь меня с собой?

Нелюдь слегка растерялся и произнес после паузы:

— А ты не боишься идти туда, где могут собираться опасные люди? Все-таки у тебя нет соразмерного опыта! Может, ваша артель и была клубком змей, но зубки у них коротки, да и яд слабый.

Дана подумала, что Рикхард скорее всего прав, но под ложечкой зашевелилось что-то горячее и колкое, она почувствовала странный задор и уверенно кивнула.

— Ну надо же когда-то начинать! А то пока я кажусь себе обузой — гуляю по городу, предаюсь любовным утехам в то время как у людей беда…

— На такое я, пожалуй, ничего не могу возразить, — отозвался Рикхард, — хотя если честно, Дана, мне очень хочется укрыть тебя в этом доме от всех невзгод и негодяев.

Дана шутливо нахмурилась, и парень поцеловал ее в нос.

— Рикко, я не фарфоровая кукла, чтобы меня прятали, — строго заявила девушка, но не удержалась от улыбки и сама поцеловала его в щеку, — и мне не терпится увидеть этого Глеба Демьяновича своими глазами. Одно тревожит: я не умею ни разговаривать с такими людьми, ни реверанс делать, ни одеваться как благородная барышня! Меня, наверное, к такому месту и близко не подпустят…

— Положись на меня, — загадочно ответил парень. — Реверанс не понадобится, а что касается нарядов — об этом я тоже позабочусь.

Дану одолевало любопытство, но Рикхард не стал больше ничего объяснять и уверенно повел ее на улицу. Там они сели на конку и поехали в обратную от парка сторону, где, по его словам, проводили досуг все «сливки города». Дане так понравилась езда, звук колес и знакомый запах лошадиного пота, что она почти забыла о тягостных думах и увлеченно смотрела по сторонам.

— Ты часто бывал в роскошных местах?

— Не слишком: я же простой лесной дух, а в городе власть держат другие силы, которым близка стихия обогащения и прожигания жизни. Нам-то больше по вкусу покой и безмолвие, и в столицах мы редкие гости.

— А кто эти силы?

— Могущественные колдуны, заключившие договор с хозяевами мироздания. Мы им помогаем в обмен на жертвы для леса и водоемов, а заодно и на веселый досуг. Такая уж наша природа!

— И плотские утехи тоже?

— Не без этого, — бесстрастно ответил Рикхард. — Дана, конечно, за столь долгую жизнь я знал немало колдуний и прочих людских красавиц. И также знал, что ни с кем из них не проживу до конца своих дней, потому что нам отмерены разные пути. Мы с вами поэтому и не имеем общих детей, чтобы испытать немного счастья, отогреться вместе и разойтись, не ломая друг другу жизнь.

— Вот как, значит, — тихо промолвила Дана и отвернулась. Рикхард благоразумно решил не распалять ее, и по дороге девушка вновь приободрилась. Настала пора выходить, и он отвел Дану к большой анфиладе из торговых лавок. Окна и витрины переливались в газовом освещении и издалека казались Дане сокровищницами в каком-нибудь сказочном дворце. Рикхард проводил ее в полуподвал, где над тяжелой дубовой дверью висел колокольчик, позвонил в него, и вскоре им открыла румяная улыбчивая девушка в темном платье и белой кружевной пелеринке. Любезно поклонившись обоим, она проводила их в комнату с резным столиком и мягким креслом, в котором сидела пожилая хозяйка в теплой шали. Она промолвила приятным низким голосом:

— Здравствуй, Рикхард! Давно ты нас не баловал своими визитами.

— И вам здоровья, Варвара Петровна! А эту прекрасную юную колдунью зовут Дана, — ответил Рикхард с поклоном. Пожилая дама приветливо посмотрела на девушку и сказала:

— Рада познакомиться с вами, Дана! Не сочтите за высокомерие, просто ноги уже подводят — так