С тех пор так и повелось – как только снился Тимофею ночной кошмар, он всякий раз пытался заглянуть ему в глаза. И ужас отступал, хоть и не сразу. Постепенно Тимофей стал реже болеть. Когда он пошёл в школу, память о ночных кошмарах совсем стёрлась из его памяти. Вот только сами страхи не забывали о нём никогда. Они вернулись к Тимофею зимой олимпийского года, но в этот раз он позволил заглянуть себе в глаза…

Вскоре от платья и плаща женщины пошёл пар. Ветер стих, дождь прекратился, и на небе ярко засияли только что умытые звёзды. Ребята предложили красавице остаться до утра, соорудив нечто вроде шатра из двух плащ-палаток. Она любезно согласилась.

Когда она ушла спать, Тимофей обнял своих товарищей за плечи и тихо прошептал:

– Братцы, эту девку не троньте, даже близко не подходите. Я её по глазам узнал. Смерть это! Утром шатёр разберём, а там никого не будет, даже следов не останется.

– Ты чего, спятил, что ли? – возразил один из парней. – Какая, на хрен, смерть! Та с косой и страшная до жути. А эта на тебя смотрела, словно завораживала. Может, влюбилась в тебя с первого взгляда?

Тимофей упрямо покачал головой:

– И врагу не пожелаю такой любви! Кого она поцелует, тот уж не проснётся.

– Да ну тебя к чёрту с твоими фантазиями, пойду счастья попытаю, – сказал Андрей.

– Сиди, дурак, твоё время ещё не пришло! Чего зазря жизнь укорачивать! – Морозов попытался его удержать, но Лунин не дал.

– Не лезь, Тимоха! Коли тебе охота святого из себя строить, твоё дело. А другим не навязывай. Насильничать я ему сам не дам, но коли сговорится, его фарт нам не помеха.

Возле шатра тоже горел небольшой костерок, согревая его внутри тепловой завесой. Андрей поднялся, подошёл к шатру, да так и остался сидеть на корточках у входа до самого утра. Обратно он вернулся, когда по небу уже заиграли первые сполохи рассвета.

– Ну что, поговорил? – спросил Лунин.

Тот лишь молча кивнул головой.

– Э-э, брат! – испуганно воскликнул Лунин. – Да ты весь седой!

– Тимофей прав, – глухо пробормотал Андрей. – Её смертью зовут. Она мне показала, как мои родители вместе с домом вчера сгорели. Телеграмма только сегодня к обеду придёт. И ещё сказала, чтобы я не искал её. Срок придёт, она сама меня найдёт…

– А не сунулся бы к ней, может, всё и обошлось бы, – прошептал Морозов.

– Она ещё сказала, что её первый раз в степи накормили и обогрели за много-много сотен лет. Такое не забывается, отблагодарит, как сможет.

– Смерть… – всё ещё недоверчиво пробормотал Лунин. – А говорят, она с косой ходит. Врут, видать.

– Нет, не врут. Коса ей нужна, когда счёт на сотни идёт. А так она к каждому по-разному приходит.

– А всё-таки она красивая… – мечтательно произнёс Лунин.

– Потому как не за нами шла. Ты её красоту позже оценишь, когда один на один встретишься, – охладил его восторг Тимофей.

В обед действительно пришла телеграмма о гибели родителей Андрея. Парня отправили домой. А спустя месяц специально сформированный взвод, куда попал и Морозов, отправили в Кабул.

Глава 6

Бойцы понуро стояли над трупом товарища. Застывшее лицо Лунина сохраняло удивлённое выражение, на губах была лёгкая извиняющаяся улыбка. Он словно извинялся перед товарищами за свою неожиданную смерть. Морозов со своим отделением спустился со склона горы как раз в тот момент, когда труп Александра вместе с другими телами погибших грузили в вертолёт.

– Ну? – коротко спросил старший лейтенант Анисимов.

– Ни один не ушёл. Всех оставили там, наверху.

Старший лейтенант молча кивнул в знак одобрения.

– Вот, парни, первый ваш бой и первый герой. Рядовой Александр Лунин за свой подвиг спасения командира будет представлен к званию Героя Советского Союза посмертно.

…Лунин шёл в паре с Анисимовым по склону, собирая человеческие останки в пропиленовый мешок. Его мутило, дважды вырвало, но он продолжал выполнять приказ, который звучал так: «Собрать всё, что можно, для отправки родственникам в Союз. Хоть какие-то останки погибших ребят, а не пустой гроб».

Нагнувшись в очередной раз к земле, Лунин вдруг заметил, как что-то блеснуло. Он поднялся во весь рост, закрыв собой спину командира, и в ту же секунду упал на него, сражённый пулей снайпера. Сразу заработали автоматы, и отделение Морозова быстро двинулось вверх и вперёд.

С этого дня, как бы тяжело ни приходилось, никто из новобранцев больше не ныл. Бойцы перестали задавать ненужные вопросы «Зачем?» и «Почему?», и лишь сильнее сжимали челюсти, порой так, что зубы скрипели.

Ещё во время перелёта из Союза в Кабул два Александра, Бородин и Лунин, оказались в самолёте рядом. Лунин весь трясся от нервного напряжения. Бледный угрюмый Сашка сильно потел.

– Что, Лунь, страшно? – спросил он. – Это ничего, здесь всем страшно. Главное, заранее отбояться, чтобы в бою в штаны не наложить.

– Отстань, Борода, не до тебя, – мрачно ответил Лунин.

– Поди, жалеешь, что Хирурга послушал, не драпанул из армии? – усмехнулся Бородин. – Не жалей! Ты просто один страх обменял на другой. Только здесь твой страх кратковременный, а там он был бы постоянным. Сейчас ты трясёшься до первого боя, а там до тех пор боялся бы, пока тебя не пристрелили бы, как собаку.

– Отстань, Борода, мне и без тебя тошно, – сквозь зубы процедил Лунин.

– Правильно, здесь всем тошно. И мне в том числе, – кивнул Бородин. – Меня всегда поговорить тянет от страха. Так проще успокоиться. А тебе, видимо, легче, когда трясёт.

– Слышь, Борода, заткнись, а! – вмешался Бойцов. – Тебе же сказали, что без тебя тошно. Помолчи, не то по зубам получишь.

– Жестокие вы люди! – пожал плечами Бородин. – Я же объясняю, что я так со страхом борюсь. А что в нашем деле главное? Перед боем отбояться, чтоб в бою не обосраться. Тебе, Женька, хорошо! У тебя даже фамилия подходящая – Бойцов. Значит, тебе не страшно.

Женька ответил с невесёлой улыбкой:

– Ага, чего мне бояться, когда я сам страшила! Вот только под ложечкой сосёт, да ладошки потеют. И на душе паршиво.

– А ты, Боец, не о смерти думай, а о жизни, – посоветовал Анисимов. – Представляй, как домой вернёшься, какую-нибудь девчонку замуж позовёшь. У меня, к примеру, недавно дочка родилась, так вот, я о ней думаю.

Едва выгрузившись из самолёта в Кабуле, они получили приказ командующего 40-й армии – немедленно вылететь на помощь попавшему в засаду десантному полку. За