империи. Речь шла о насильственном крещении, но мы не знаем, был ли этот указ хоть в какой-то мере исполнен. В данном случае важно намерение императора, достаточно необычное для византийской традиции и радикальное по методам. К 726 г. он решил заняться «упорядочиванием» собственных церковных дел в том смысле, как он это понимал. Поскольку исавры происходили из внутренних областей Малой Азии, где греческое отношение к иконопочитанию было не особенно распространено и восприятие икон было более сдержанным, то для императора народное почитание икон вполне могло казаться проявлением язычества. В действительности в то время были распространены некоторые аспекты отношения к иконам, которые перестали быть возможными после Седьмого Вселенского собора, сформулировавшего и обосновавшего православное отношение к иконам. Нередко присутствовал элемент магического к ним отношения. Бывали случаи соскабливания с икон краски и добавления ее в евхаристическую чашу или взятия иконы в качестве восприемника при крещении. Поскольку еще не было сформулировано и соборно утверждено богословие иконопочитания, то христиане не всегда имели здравое представление об иконах, а единомышленники императора могли ссылаться на языческий характер народных обычаев.

Поводом для начала новой религиозной политики стало извержение вулкана около острова Крит. Император и его единомышленники – в первую очередь из малоазийских епископов – сочли это знаком гнева Божия за «неподобающее» отношение к иконам. Впрочем, константинопольский патриарх Герман не поддержал это начинание, отказавшись осудить почитание икон без какого-либо соборного рассмотрения вопроса. Императора это не остановило. Есть мнение, что сначала он приказал повесить иконы в церквах выше, так чтобы они оставались в качестве украшения, но при этом к ним невозможно было бы прикладываться. Этим дело не кончилось, но возможно, что у самих иконоборцев вначале не было четкой концепции того, чего именно они хотели добиться. Вскоре от поднятия икон повыше дело дошло до настоящей борьбы с иконами и их уничтожения. Первым инцидентом было снятие иконы Христа на Халкопратийских воротах в Константинополе в начале августа 726 г., и здесь же пролилась первая кровь, причем с обеих сторон. Чиновник, посланный снять икону, не внял мольбам народа и, взойдя по лестнице, стал сбивать изображение топором. Женщины повалили лестницу и растерзали чиновника. Император, в свою очередь, приказал казнить их. Смерть приговоренных была воспринята народом как первое мученичество за иконы.

Подальше от столицы, в тех областях, где почитание икон было делом привычным, иконоборческая политика натолкнулась на настоящее народное возмущение: в 727 г. в Греции и Италии вспыхнули восстания против новой религиозной политики. Одним из центров сопротивления стал Рим, где папа св. Григорий II (715–731) решительно воспротивился иконоборческому указу императора. Находясь далеко от Константинополя и, по сути дела, вне прямого влияния империи, папе Григорию было проще оказывать противодействие, нежели Константинопольскому патриарху св. Герману, который просто сложил с себя сан в 730 г., отказавшись подписать иконоборческое исповедание. Император поставил на его место более сговорчивого Анастасия. Это стало участью всех несогласных византийских архиереев, таким образом готовилась почва для иконоборческого собора. Что касается папы, то его оппозиция была непримиримой, и это сыграло свою роль в том, что три восточные патриархата – Александрия, Антиохия и Иерусалим, находившиеся под властью арабов, – не поддержали Константинополь. Сохранилось два послания папы, направленные им императору Льву по поводу его борьбы с иконами (727 и 729 гг.). Григорий II приводил императору понятные ему примеры: «Тут находились торговцы из Рима, Галлии, из вандалов, из Мавритании, из готов – словом, из всех внутренних стран Запада. Прибыв на родину, они рассказали каждый в своей стране о твоих ребяческих поступках. Тогда повсюду стали бросать твои портреты на землю, попирать их ногами и уродовать твое лицо». Возражая на богословские аргумента императора, папа писал в стиле незамысловатой западной полемики того времени: «Если ты не научился от разумных, то научись от глупых. Пойди в школу, и дети тебя научат. Если ты там отзовешься непочтительно о Христе и Божией Матери, то дети закидают тебя учебными досками»[11] (впрочем, как раз данная цитата является одним из аргументов в пользу неподлинности послания). Папа утвердил свою позицию соборным решением: в 727 г., на следующий год после начала иконоборчества в Константинополе, Григорий II собрал в Риме собор, подтвердивший правильность иконопочитания.

Если еще Григорию II Лев грозил судьбой папы Мартина, замученного в Крыму в середине VII в., то после его смерти в 731 г. он решил осуществить это на его преемнике Григории III, также подтвердившем иконопочитание на поместном соборе и осудившем иконоборцев. В 732 г. в Италию был послан византийский флот, однако он погиб от бури в Адриатическом море. Помимо попыток военного и политического воздействия, Лев предпринял передел епархий между Римом и Константинополем, что стало одной из причин последующих конфликтов между двумя кафедрами. В течение нескольких веков грекоязычные области Италии и Балкан, находившиеся в пределах империи и реально управлявшиеся из Константинополя, являлись частью Римского патриархата. Фессалоникийский митрополит считался папским экзархом в этих областях. Иконоборческий император решил «привести теорию в соответствие с практикой», а на самом деле – хоть как-то ущемить Римскую церковь, и постановил считать эти епархии частью Константинопольского патриархата. В последующее время, даже после прекращения иконоборчества, Константинопольская кафедра не смогла отказаться от такого подарка, а Рим, в свою очередь, не смог забыть о таком поступке со стороны императора-еретика.

3. Иоанн Дамаскин (ок. 675–749 гг.)

Основным иерархическим и институциональным центром противостояния иконоборчеству был Рим. При этом интеллектуальное противостояние и богословское оправдание иконопочитания на первом этапе иконоборчества было связано в первую очередь со св. Иоанном Дамаскиным. Он жил вне пределов Византийской империи и, таким образом, вне досягаемости иконоборческих преследований. Он происходил из христианской семьи из Дамаска – тогдашней столицы арабского халифата – и был, как и его отец, весьма приближен ко двору халифа. Так получилось, что при веротерпимости тогдашних мусульманских властей и при значительности христианской общины в их владениях VII Вселенский собор и Торжество Православия были приготовлены не в главной христианской стране того времени, как раз охваченной ересью, а во владениях (и подданным) арабского халифа.

Иоанн, являясь советником халифа, сразу после начала иконоборчества занял активную позицию в обличении ереси императора Льва. В результате византийских интриг в начале 30-х гг. халиф отстранил Иоанна от двора, и тот удалился в лавру Саввы Освященного в Палестине близ Иерусалима. Проходя строгие монастырские послушания, Иоанн был вскоре вызван патриархом в Иерусалим в качестве проповедника и рукоположен во священника. После смерти Иерусалимского патриарха Иоанна V (735 г.) он вновь вернулся