– Лер, жарко… Пойдем поплаваем! – обмахиваясь лопухом, Аришка плюхнулась под ближайшим деревом на траву.

– На речку без мамы ходить нельзя. Давай лучше поиграем? – каждый раз отвечала ей девочка.

– Мама твоя не узнает. Мы быстро сбегаем. Не хочешь – не плавай, а я поплаваю. А ты можешь только ноги помочить, – продолжала уговаривать девочку Арина.

– Нет. Пойдем на велике кататься? Я тебя покатаю.

Арина встала перед Лерой и посмотрела прямо в ее глаза. Провела перед лицом девочки ладошкой и очень серьезным голосом тихо сказала:

– Мы идем купаться на речку, – в глазах Арины полыхнул огонь и тут же погас, оставив на радужке золотистые искорки.

Она взяла Леру за руку, и они побежали к месту сужения реки. Пробегая мимо пляжа на мелководье, где купалась вся детвора, они столкнулись с Тимошкой. Тот, накупавшись, шел домой. Увидев бегущую в сторону быстрины Лерку, он догнал ее и схватил за руку.

– Ты куда? Туда ходить нельзя! Вон там все купаются, – мальчик показал рукой в сторону мелководья.

– Я быстро. Только ноги помочу, и все, – сказала Лерка, вырывая свою руку из его руки и продолжая идти в сторону быстрины. Тимошка, посмотрев ей вслед, почесал затылок.

– Лер! Туда нельзя! Утопнешь! – крикнул ей вслед мальчишка. Девочка даже не обернулась.

Подумав, Тимошка развернулся и бросился бежать. Арина, обернувшись через плечо, зло посмотрела ему вослед. В ее глазах полыхнуло пламя. Мальчик, запутавшись в траве, упал. Приподнявшись на руках, он снова обернулся, посмотрел на идущую к быстрине Лерку, встал и помчался к ее дому.

Добежав до быстрины, Арина, не снимая сарафана, зашла в воду. Быстро текущая вода не доходила ей даже до колена. Поманив девочку рукой, она стояла, склонив головку набок, и, не отрывая полыхающих огнем глаз от девочки, ждала, пока ребенок пойдет к ней. Лерка послушно двинулась к обрыву. У нее под ногами хрустели нападавшие с дерева сухие веточки. Лера не обращала внимания ни на что вокруг. Она не видела раздвинувшихся кустов, не ответила на оклик мужчины, выглянувшего из них. Девочка медленно и целенаправленно направлялась к самому глубокому и опасному месту быстрины. Лера уже занесла ногу над обрывом, как вдруг ее крепко схватил за руку подбежавший мужчина и резко дернул назад на берег.

– Ты куда лезешь? Совсем с ума сошла? Здесь глубина метров пять, не меньше! Что, купаться больше негде? Кроме гиблого омута места больше нет? Где твои родители? – закричал на нее дядька.

Лерка испуганно захлопала глазами, растерянно оглядываясь вокруг.

– Я только…

– Что ты только? Где твоя мать?

– Дома… – потерянно пробормотала девочка, продолжая оглядываться в поисках подружки. Арины не было.

– А дом где? – продолжал допытываться злой дядька.

– Там… – махнула Лерка рукой в сторону деревни.

– Пошли со мной. Я сейчас удочки соберу и отведу тебя. Совсем уже очумели – такого ребенка одного на речку отпускать… – зло ворчал дядька, собирая рыболовные снасти и одновременно не спуская глаз с Лерки. – А потом бегают и плачут – ребенок утоп… А как она не утопнет в быстрине? Тут взрослые-то топнут, а то дитё полезет…

Собрав снасти, он крепко взял девочку за руку и повел по направлению к деревне. Стоя над рекой на краю поля, на них смотрела красивая смуглая кареглазая девчонка лет шести с двумя черными косичками и не детской, злой улыбкой на лице.

Лерке в тот день сильно попало от матери за поход на реку. Еще и за ложь. Мама почему-то поверила Тимошке, что Лера одна убежала на речку. А про Арину не поверила… В итоге мать запретила девочке выходить со двора. Целых три дня Лера гуляла только во дворе. Аришка продолжала приходить к Лере поиграть, и девочка вовсе не расстраивалась по поводу запрета. Они бегали по участку, играли в мяч и качались на качелях.

На четвертый день, сделав дочери внушение, Юля разрешила ей выходить погулять в деревне. Но девочка вовсе и не рвалась на улицу. Окашивая траву во дворе, Юля периодически видела ее темноволосую головку, то появлявшуюся, то вновь исчезавшую среди кустов в дальнем конце участка.

Когда уставшая Юля задремала на садовых качелях, Арина взяла Лерку за руку и повела ее к старому колодцу. Колодцем пользовались, но набирали воду, вытекающую из него через вставленную в него трубу. Над родником был построен небольшой резной домик с крышкой. Но в сам колодец никто ведрами не лазил, и его крышку открывали редко – для проверки чистоты и уровня воды в нем.

– Открой крышку, – произнесла девочка, в глазах которой горел огонь. Лерка послушно потянула крышку колодца на себя, открывая.

– Посмотри, там есть вода? – спросила Арина, постоянно оглядываясь назад, словно ее что-то беспокоило. Девочка не могла стоять на месте спокойно, что было совершенно нехарактерно для юной колдовки. Огонь пылал у нее уже не только в глазах, но и на кончиках пальцев, она словно отмахивалась от кого-то руками и даже ногами. Когда Лера наклонилась над колодцем, Арина выставила руку пылающей ладошкой вперед. Девочка приподнялась над землей и упала в колодец вниз головой.

В тот же миг Арина растаяла в воздухе.

Любовь Ивановна, староста деревни Нелюдово, не спеша шла за водой на дальний колодец. Далековато, конечно, ей шлепать туда, есть и поближе родники, да уж больно вода там вкусная. Старики говорили, сама Левониха, еще когда только в деревню приехала, жилу на свет Божий вывела. Маленький там ключик был, негодящий совсем, так, чуть ручеек тек, да через пять шагов в земле обратно терялся, а летом и вовсе пересыхал. Но по весне пошла она в овражек, вроде за травами, да углядела его. Лужицу-то углубила, да водицы хлебнула – попробовать. Понравилась ей водица. Да и поближе к дому ей… Вот она и приказала мужикам в этом месте колодец вырыть. Небольшой совсем – метра полтора в глубину да по сторонам метр на метр – узенький, тока чтоб водичка собиралась, а ведрами чтоб туда неудобно лазать было – не хотелось ей, чтоб туда ведрами лазали, брезговала. Потому и велела сруб там поставить, из лиственницы непременно, да непременно из весенней; да сделать желоб поглубже, чтоб по нему вода из колодца текла.

Ну, мужики все справили, как велено было – ругаться с колдовкой никому не хотелось. Песку да камешков мелких с реки натаскали – все, как Левония приказала. Сделать-то сделали, тока воды там было – воробью лапки намочить не хватит. Как насыпали камней да песка – так и стоял сухой сруб, покуда ему крышу излаживали. Уходили – песок на дне сухой был. Ну, посмеялися мужики над причудами колдовки, да по домам пошли.

День прошел, другой, седьмица минула – песок в колодце том намок, да и только. Деревенские уж откровенно насмешничать начали – мол, Левония своей водицы год ждать станет, чтоб глоток тока сделать. Не иначе, живую или мертвую воду там накапливать веками будет.

Наступило полнолуние. А с утра встали люди – вода вроде льется, журчит. К овражку, что за дорогой был, в коем Левониха колодец-то вырыть приказала, пошли глянуть – а там речка по дну бежит. Мутная, сердитая, пенится, мусор да траву поперед себя толкает – русло себе пробивает. К колодцу побежали – а по желобу вода течет рекой, аж через край перехлестывает. Да какая! Попробовали – а вода-то вкуснючая! Ледяная, аж зубы ломит. Чистейшая, звонкая, уж и ямку под желобом пробила себе – льется, только искрами рассыпается, а как солнце заглянуло туда – аж радуги маленькие возле запрыгали. Ну, место, конечно, облагородили. Расчистили все, деревья старые попилили, корни повыкорчевали, сорную траву повыпололи, ручейку – хотя ручейку ли? – речке маленькой, что от колодца того текла – русло песочком да камешками выложили, дорожку да вокруг песочком чистым, речным засыпали.