Но жизнь, даже для умерших, продолжалась.

Особенно, если вы подписали определенные документы на столе вербовочного пункта воджеков, которые вы едва бы вспомнили, даже если бы были все еще живы, поскольку вы соврали о своем возрасте и встали в ряды стражей порядка, когда ваш голос все еще ломался. Особенно, если обладатели этих документов решили призвать вас в соответствии с ними - как это случилось с неким подписантом Агрусом Косом, Лт. (в отставке), Лига Воджеков, Десятый Сектор, призванным для прохождения пятидесятилетней службы в Призрачной Страже, сразу, после его смерти. Он состоял на этой службе уже несколько недель, или может быть, несколько лет. Он понятия не имел о точном сроке. Знать это, не входило в его обязанности. У призрачных стражей входила в обязанности только призрачная стража.

- Доброе утро, министр, - сказал Кос, кивая закутанной в мантию и капюшон фигуре, подошедшей к нему, улыбаясь. - Рад Вас видеть в добром здравии, - солгал он.

- Привет, Аргус, - сказал министр. Косу показалось, что он заметил налет мелочного злорадства от очевидно намеренного неверного произношения его имени. В первый раз, когда это произошло, Кос поправил его, в ответ на это, министр предсказаний просто повторил свой вариант снова, на этот раз громче. Чувство юмора Коса было несколько притуплено смертью, но все же, он был полностью уверен, что ничего особенно смешного в этом не было.

Его имя было одной из вещей, которые он помнил, наряду с именами Азорусовских чиновников, которые всегда возникали без спроса у него в голове, когда он встречал их. Другие воспоминания давались ему с большим трудом. Он смог вспомнить ускользающие образы странных личностей самых разных мастей - эльфы, зомби, гоблины, бесы, и привидения. Он вспомнил чувства злости, утраты, счастья, разочарования, но не смог соотнести их ни с какими событиями. Он помнил, как был воджеком, защитником законов, и вспышки воспоминаний о его жизни на службе были сильнее всех остальных.

Но его прошедшая жизнь могла с тем же успехом быть книгой, которую он читал в детстве, и после этого ни разу не брал в руки. Хотя, из собственного детства он едва ли мог что-нибудь вспомнить.

Говорят, у привидений нет чувства проходящего времени, но никто никогда не спрашивал об этом призрачных охранников, прикованных законом к Сенату Азориус. На самом деле время для привидения шло, и для Коса оно шло очень, очень медленно. К его раздражению, он не мог его точно отслеживать. Он знал, что в службе охраны он сравнительно недавно, но ему казалось, что он здесь уже несколько веков. Он знал, что прежде он очень долго был воджеком, гораздо дольше, чем сейчас, и он также знал, что ему служба нравилась тогда гораздо больше, чем теперь. По иронии судьбы, из того, что Кос помнил о его пребывании в должности воджека - живого стража порядка Равники из плоти и крови, патрулирующего улицы, лишь изредка вынимая из ножен меч, - было то, что он всегда испытывал жалость к привидениям, и знал, что эти же чувства разделяло большинство 'джеков. С точки зрения среднестатистического офицера, призрачные стражи выглядели тоскливой имитацией, иллюзией жизни, достойной уважения, а не продления в виде потустороннего рабства.

Хуже всего было то, что он не мог покинуть свой пост. Караульные смены у призрачных стражей никогда не заканчивались. Призраки были говорящими надгробиями, не способными покинуть сияющее кладбище Прахва. Храмы правосудия Сената Азориус служили прибежищем для тысяч мелькающих покорных привидений, подписавших когда-то не тот формуляр, или, еще хуже, будучи при жизни недалекими людьми, самостоятельно запросивших подобную загробную службу.

Умом Кос понимал, что он бы желал просто оставаться мертвым. Он уже достиг предела злости, раздражения и досады от своего положения. То, что ему удалось собрать по кусочкам из воспоминаний о том, кем он был, указывало на то, что это было последним, чего он мог хотеть при жизни. И все же, он стоял здесь, если так можно выразиться. Он был вполне целостным и плотным, если не покидал территорию Азориус. Если он попытается ее покинуть, то раствориться в воздухе. Он не пытался.

- Доброе утро, Трибун, - обратился он к очередному припозднившемуся. Сенат Азориус начнет свое заседание всего через пару минут, но Трибун Нарусков не проявлял никаких признаков спешки, как и никаких признаков того, что он услышал бодрое приветствие от привидения. Кос пожал призрачными плечами в сторону своего напарника, призрака по имени Кастелл. Кастелл, как обычно, пожал плечами в ответ, и они оба повернулись посмотреть, кто пройдет следующим. Кос однажды пытался поговорить с Кастеллом, и пожалел об этом. Кастелл не умел вести короткие светские разговоры, что лишь увеличивало без того бесконечную скуку Коса.

Четыре часа квази-небытия были не единственным способом того, как Азориус обеспечивал здравомыслие призрачных стражей - утрата памяти была задумана для того, чтобы предотвратить развитие у призраков слишком большого количества их прошлой личности, личности, которая могла нарушить проверенную временем формальность Сената Азориус и его судов.

Иногда, длинными, темными ночами он видел бесов и их сородичей, проходящих через нижние башни, носясь с различными заданиями из Старого Рава и обратно. Он когда-то знал одного беса. Павел? Пилкин?

Азориус взяли от Коса только то, что им было нужно. Он помнил каждый закон, который он когда-либо учил, и подозревал, что в его сознании было гораздо больше тех, что были заложены Азориусовскими эктомагами.

Поэтому к огромному удивлению и шоку, на который только было способно приведение, Кос понял, что он явно узнает подымающуюся по ступеням женщину. "Женщина" было, на самом деле, не точным словом. Она была женского рода, в этом сомнений быть не могло, но она была вовсе не человеком. Она на целый фут возвышалась над паладинами, идущими по обе стороны от нее, а пара ее золотых крыльев искрилась в утренних лучах. Он увидел ее, и тотчас же вспомнил ее имя. В то же время, он знал, что это было не настоящее ее имя, а прозвище. Прозвище, которое дал ей он сам. Или нет?

Был всего один способ выяснить это.

- Пушок, - сказал Кос. - Это ты?

Глаза ангела широко распахнулись, когда она услышала его голос. Пара крупных паладинов в серебряных доспехах, конвоирующих ее вверх по лестнице, с силой толкнули ее вперед, проходя мимо Коса. Пушок открыла рот, чтобы что-то сказать, но звука не последовало. В этот момент Кос увидел, что у ангела были не только