class="p1">По примеру кинозвезд, которые придумывали себе другие имена, меняли внешность с помощью хирургических операций до полной неузнаваемости, Энди тоже мечтал об изменении себя самого. «Мне не нравилось мое имя, как оно звучит, – писал он в дневнике. – Когда я был маленьким, то хотел, чтобы меня звали Монингстар[163]. Мне казалось это очень красивым, и я едва не выбрал это имя в качестве псевдонима для своей карьеры».

Он смотрит. Он учится.

Ширли Темпл, например, держала всех в неведении относительно своего возраста, Уорхол поступал так же всю свою жизнь. «13 января 1934 года, – писала она в своей автобиографии, – четырехлетняя Ширли Темпл обзавелась долгосрочным контрактом. На самом деле мне тогда было почти шесть лет. Мое официальное свидетельство о рождении ловко подделали, изменив год моего настоящего рождения, узаконив, таким образом, мою удивительную, “не по годам”, смышленость. Воодушевившись возможностью “переделывать” меня в зависимости от возникающей необходимости, киностудии переписывали мою биографию, какой бы короткой она ни была».

Чтобы не разочаровывать публику, жадную до чудес, следовало создать впечатление, будто все «открытия» происходят внезапно, прямо у нее на глазах, а не являются результатом долгого упорного трудолюбивого обучения и нелегкого пути. По этой причине была создана новая Ширли, чудо природы, никогда не знавшая школьного обучения. Согласно этой легенде, набело было стерто ее прошлое, ее обучение в танцевальной школе Мэглин, такую же позицию заняла и ее мать. Когда ее спрашивали, как дочь сумела соединить в себе столько умения и такие замечательные навыки, женщина отвечала: «Это у нее от природы, она талантлива от рождения».

Однако, по словам самой девочки, которые подкрепляются рассказом Роберта Флори[164], напечатанным в журнале «Голливуд Виллидж», Ширли Темпл первоначально принадлежала Educational Studio, где она заключила контракт в возрасте четырех лет и снялась в сериале Baby Burlesks, после этого она перешла в студию Fox. Историк американского кино Дуглас Гомери подтверждает: «Educational использовала ее в собственной версии Our Gang и Baby Burlesks, где дети пародируют взрослых звезд».

Уорхол купался в этой атмосфере, околдовывавшей своей кажущейся доверительностью. Он обожал все, заглатывал все – правду, ложь, что-то приблизительное, скандал и приторную «розовую воду». Чем больше все кажется невозможным, тем острее и умопомрачительнее удовольствие, а если все, что происходит на экране, неверно, что ж, тем хуже! Или нет, тем лучше! Уорхол всегда будет оставаться фанатом, даже после того, как почти приятельски сойдется с великими – Лиз Тейлор, Клодетт Кольбер, Ингрид Бергман, Робертом Редфордом, Робертом Де Ниро, Джеком Николсоном, Джоном Траволтой. Он будет записывать разговоры с ними на пленку, фотографировать их, наблюдать, как они сорят деньгами, наслаждаться в лучах их славы. По отношению к звездам, если речь не идет о розыгрыше или дружеской насмешке, у него навсегда осталась мальчишеская восторженность.

4 ноября 1977 года он сделал в дневнике такую запись: «Читаю книжку Джона Кобалы о Рите Хейворт[165], я ее обожаю».

28 января писал о Лайзе Миннелли, которую он застал у Роя Хальстона[166], одного из своих ближайших друзей: «Лайза и ее дружок изрядно, до отвала, нагрузились кокаином, я уж не знаю, как они могли столько его одолеть, но мне показалось суперкайфовым столкнуться нос к носу с двумя известнейшими личностями, которые прямо у тебя на глазах впадают в эйфорию от принятой дозы».

25 сентября 1980 года: «В самолете я прочитал “Беседы с Джоан Кроуфорд”. Я в восторге от ее манеры произносить “дерьмо”, “шлюха” и другие словечки, наподобие этих. Боже мой, если бы я только смог добиться того, чтобы Полетт (Годдар[167]) делала что-то подобное, когда мы пытались вместе писать книгу, вот это было бы супер! Мне следовало бы попросить тогда у нее это в качестве новогоднего подарка».

22 февраля 1982 года: «Звонила Джейн Фонда, я попытался ей перезвонить, но не застал и весь день гадал, зачем это она мне звонила. Позвонила Кэти Джонсон[168]. Как приятно, когда тебе звонят столько звезд».

Звездная система – это то, на чем все еще держится Голливуд. В 1930-х годах эта система вошла в апогей. Клара Боу[169] получала от своих поклонников по тридцать пять тысяч писем в неделю. Киностудия Metro Goldwyn Mayer гордо заявляла, что у нее звезд «намного больше, чем на небе». Вообразите: Грета Гарбо, Джоан Кроуфорд, Кларк Гейбл, Уоллес Бири, Рамон Новарро, Мэрион Дэвис, Норма Ширер, Джон Берримор, Спенсер Трейси… Компания Paramount, основанная Адольфом Цукором, вместе с контрактом Мэй Уэст[170], бессменной чемпионки кассовых сборов всех категорий, заполучила Гари Купера, братьев Маркс, Бинга Кросби, Боба Хоупа, Уильяма Клода Филдса, Марлен Дитрих, Мориса Шевалье…

Что объясняет власть каждой студии – это их вертикальная организация. Пять главнейших компаний (Paramount, MGM, 20th Century Fox, Warner bros, RKO) одновременно отвечали за производство, распространение и прокат фильмов, причем у каждой киностудии была собственная сеть и кинозалы.

Эта монополистская структура будет оспорена только в 1938 году, но настоящий «развод» между производством и распространением, с одной стороны, и прокатом кинематографической продукции – с другой, случится только в 1949 году. Начиная с этого момента, на который наложилась вдобавок конкуренция со стороны телевидения, началось падение «империи».

Мы уже говорили о кассовом сборе. Другим признаком популярности, иначе говоря, «ценности» кинокартины было количество вагонов писем, получаемых от зрителей. Чем больше «звезда» становилась мифом, была недосягаемой, непостижимой, тем больше она очаровывала. На студии статус «звезд» был неодинаков. Их «выбрасывали», словно модную промышленную новинку, продавали «по случаю», меняли или одалживали, как «архивную единицу хранения», какой-нибудь независимой студии.

Оборот фильмов был невероятно быстрым. Пять компаний совместно выпускали по фильму в неделю. «Мне не важно, будет ли это хорошо, мне важно, чтобы это было готово ко вторнику», – однажды разгневанно выпалил Джек Уорнер[171]. На студии Universal забота о своей продукции была такой, что вскоре саму студию переименовали в «фабрику колбасных изделий»!

На площадке дисциплина было строжайшей: у вас не требовали демонстрировать гениальность, но предписывали в обязанность повиновение и быстроту исполнения распоряжений. Комедийные актеры, как говорили, – это «самые высокооплачиваемые в мире рабы». Рабочий день часто продолжался двенадцать часов.

Настоящая власть – власть денег – сосредоточилась в Нью-Йорке, где главы кинокорпораций принимали решения и утверждали планы. На Восточном побережье кинопродюсер – полноправный и абсолютный исполнитель этих планов, заключенных в строгие рамки, установленные Нью-Йорком. Машина движется быстрым ходом и без сбоев. Организация работы основывалась на разделении задач. Фильм соответствует принятому стандарту, съемка запланирована. Никакая случайность