При заходе на третий круг, когда Лена решила обсудить поведение Колосовой, которая решительно не обращала на мою персону никакого внимания, я, будто по волшебству, налетела на что–то теплое и явно живое. Больно приземлившись на локти и колени, я взглянула на причину моего падения – Алексея Дорошенко. Вечный Одиночка, который завязывал шнурок прямо у меня на пути, был слегка сбит с толку.

– Все в порядке? – голос соседа по парте прозвучал совсем рядом.

– Все хорошо, извини, пожалуйста, не смотрела под ноги. Ты–то как? – я попыталась улыбнуться.

– Извини? Пожалуйста? – Леша потирал ушибленный локоть и был совсем сбит с толку.

– Ага, я рада, что ты меня понял. Может, тебе нужно к врачу? – я решила, что одноклассник успел еще и головой удариться.

– Скорее врач нужен тебе, – Одиночка уже и думать забыл про свой локоть, – Видишь меня хорошо? Головой не ударилась?

– Э–э, нет, – теперь с толку была сбита я.

– Странно.

– Что странно?

– Ты уверенна, что знаешь значение слов извини и пожалуйста?

Все ясно. Если я не кривлю нос при разговоре и не сыплю издевками, то я – не я.

– Ну, цитату из толкового словаря не скажу, конечно, но представление о значении этих слов имею. Извини, пожалуйста, что не вижу дальше собственного носа, – я подмигнула и решила продолжить бег, не привлекая лишнего внимания к своей персоне, – Я бы на твоем месте шнурки на скамейке завязывала, а то в следующий раз на тебя может налететь Громила. Тогда точно ссадиной не отделаешься.

Наверное, мне бы тоже показалось дико странным, если бы в другой вселенной Маринка резко прекратила свою тиранию и стала бы слаще сахарного сиропа. Пришлось бы поверить в инопланетян, крадущих тела или же в переселение душ.

– О, ты чего тормозишь? – к нам подбежала разрумянившаяся от бега Лена, которая из–за своей болтовни вообще не заметила моего падения, – Пойдем к скамейкам, я совсем забыла обсудить с тобой музыку. Это вообще пипец как сложно! Я не разбираюсь в этом совершенно ни капельки…

И я опять не сопротивлялась. Улыбнувшись на прощание Одиночке, пришлось направиться вслед за чересчур разговорчивой новой подругой, мечтая лишь о том, чтобы сегодняшний день как можно быстрее подошел к концу.

После окончания занятий мне ничего не оставалось делать, кроме как брести вдоль синего школьного забора, прикидывая свои дальнейшие действия. Вспоминая события предыдущего вечера, домой ехать не хотелось совершенно. Внутри поселилось какое–то странное чувство тоски, будто кто–то кто мне очень дорог находится невыносимо далеко. Может, это тоска по той другой Еве? Бред какой–то…

Внезапный невыносимо громкий автомобильный гудок заставил мое хрупкое тело оторваться от земли чуть ли не на метр, а сердце забилось в груди как у маленького испуганного воробушка. Развернувшись к источнику шума, я обнаружила устрашающий черный джип больше напоминающий танк. Машина подъехала, нет, подплыла, ближе. Черт, неужели я попала в какой–то странный боевик? Окно со стороны переднего пассажира опустилось, и появившееся в проеме лицо отца явно не предвещало ничего хорошего.

– Ева! Быстро в машину!

Что–то подсказывало мне, что вопросы «а–почему?» и «а–зачем?» стоит отложить на более подходящее время, поэтому без лишних слов мне пришлось вскарабкаться на заднее сиденье танка. И мгновенно мои глаза, уже привыкшие к сумраку, нащупали в салоне авто мать. Ее губы странно дрожали, а на лице виднелись черные потеки от туши.

– Едем! – коротко кивнул отец водителю, стоило только мне захлопнуть за собой дверь.

Я вопросительно взглянула на мать, но теперь она не мигая уставилась в лобовое стекло, а с ее ресниц гроздьями свисали слезинки. Что за чертовщина? У нас что, кто–то умер? Атмосфера, царившая в автомобиле, говорила именно об этом.

Стоп. Может, что–то случилось с мамой? Может…что–то с ребенком? Я передвинулась ближе к матери, нарушив гнетущую тишину скрипом кожаного сиденья. Мама перевела испуганный взгляд со стекла на меня.

«С тобой все хорошо?» – эту фразу пришлось проговорить одними губами, чтобы не вызывать очередного всплеска гнева с переднего сиденья.

Мать аккуратно кивнула и пожала плечами. Нет, определенно с моим братом все в порядке. Об этом говорила рука матери, неосознанно поглаживающая выпирающий живот.

Отец, как и вчера вечером, не собирался никому ничего объяснять. В мире Евы Вишневской это было абсолютной нормой, чему же тут удивляться? Перед глазами появился образ того отца, которого я знала, большую часть времени находился в алкогольном опьянении, но, тем не менее, был более человечным и честным. Человек же сидящий передо мной, казался холодным и безумно далеким от моего представления об отце. Он не терял времени на разговоры с дочерью, на общение с беременной женой, мог без повода распускать руки…

Я тяжело вздохнула, и сразу же нарвалась на короткий и очень неприятный взгляд отца через зеркало заднего вида. Ну вот, теперь я слишком громко дышу. И вместо того, чтобы объяснить все человеческим языком, обязательно нужно напряженно молчать и раздражаться по любому поводу.

Но из всех возможных попыток хоть как–то прояснить ситуацию мне оставалось лишь молчание. Время как назло тянулось слишком медленно, а машина везла нас к пункту назначения не спеша, отчего казалось, что я никогда не узнаю что происходит и зачем.

– Пап, что происхо… – в конце концов моему терпению пришел конец.

– Рот закрой! – отец рявкнул так, что мы с матерью вздрогнули от неожиданности, – Твой драгоценнейший женишок устроил пожар в нашем доме. Вот что происходит! Какого черта, Ева?! Почему я должен посреди дня из–за твоего идиотизма бросать все дела и спасать мать, прислугу?!

– Что? Рома? – такого варианта развития событий я совершенно не ожидала.

– Рома, Рома. Можешь не сомневаться! – отец фыркнул, – Камеры наружного наблюдения все записали! Ну ничего, это может и к лучшему…

– Что к лучшему? – я все еще находилась в легком шоке.

– Не твоего ума дело! Волков старший еще попляшет у меня…

Мать покачала головой, видимо настаивая на то, чтобы я замолчала. И мне пришлось заткнуться. Не смотря на скопившийся ворох вопросов в голове. Откуда на нашем участке взялся Рома? Что за пожар он устроил? Почему из–за него мы должны были устраивать переезд?

Может я на мгновение выпала из реальности, а может мой разум просто устал от чреды навалившихся на меня наваждений, но момент, когда мое тело покинуло из машину–танк, очутившись напротив блочной серой слишком знакомой девятиэтажки, я упустила. Просто раз – и вот я уже перестала быть пленницей четырехтонной железной махины, а стою на улице, придерживая мать и небольшой чемоданчик.

– Я свяжусь с вами, – это все, что мы услышали от отца перед тем, как его авто скрылось за углом дома.