Его оружие находилось в другом чемоданчике, который Дронгоопустил на пол.

— Здравствуй, — просто сказал он.

Мария кивнула, вставая.

— Здравствуй.

— Что-нибудь случилось? — спросил Дронго ровным голосом.

— Ты плохой актер, — тихо заметила женщина. — Ты же отличнознаешь, что именно случилось.

— Знаю. — Повернувшись к ней спиной, он медленно снял плащ.Если бы в этот момент Мария захотела выстрелить, он бы не успел помешать ей. Ноона не захотела.

Повесив плащ на вешалку, Дронго вошел в комнату, усаживаясьнапротив гостьи на кровати. Чемоданчик остался стоять на полу, в трех шагах отнего.

— Оружие? — спросила Мария, показывая на этот проклятыйбагаж, полученный в камере хранения Центрального вокзала Брюсселя.

— Наверное. Я еще не видел. Можешь посмотреть, если хочешь.

Женщина чуть привстала, доставая сзади из-за пояса пистолет.Все-таки она была с оружием.

Дронго напрягся. Она повертела пистолет в руках и бросилаего на постель рядом с ним. Затем, поднявшись, подошла к чемодану и, взяв его,снова села.

— Какой код? — спросила Мария.

— Пятьсот тридцать один. Набрав код, раскрыла чемоданчик.Достала оружие.

— «Магнум», — усмехнулась Мария. — Последняя модель: 586.Странно, обычно дают «Гифс смешиэл стейнлис», он более компактен. Видимо, учлитвои вкусы.

— Прекрати, пожалуйста.

— Почему? — Ей нравилось паясничать. — Интересно же знать,каким именно оружием тебя убьют. Что ж, вполне подходяще. Мне всегда нравилисьпули «магнума». Это смерть наверняка.

Дронго встал и, шагнув к ней, резко ударил по лицу. Мариядернула головой, но револьвер не выпал у нее из рук. Он снова сел на кровать.

— Не боишься? — тихо спросила женщина. — У меня ведьзаряженный «магнум». Ты не успеешь даже дотянуться до моего пистолета.

— Не боюсь, — мрачно отрезал Дронго.

Гостья вдруг как-то обмякла и, положив «магнум» на стол,отвернулась, тихо, беззвучно заплакав.

— Господи, — повторяла она. — Господи.

Дронго подошел к ней, и она, словно ожидая поддержки,схватила его за руку, уже не скрывая слез. Несколько секунд они молчали.

— Что случилось, Мария? — Сегодня они обращались друг кдругу на ты, словно происшедшее несчастье сблизило их.

— Не знаю, — женщина не смотрела на него, — я ничего непонимаю. Все шло хорошо. Эдит Либерман встретилась с Филиппом. Они сидели,беседовали в каком-то кафе. Наблюдавшие за ними находились за соседнимстоликом. Я все отлично видела, хотя сама была в другом конце зала. Эдит что-тонаписала и передала записку Филиппу. Тот прочел, кивнул головой. Через пятьминут он уехал. С ним уехали и двое его сопровождавших. Еще двое, которые ждалина улице, стали следить за Либерман. Она села в такси и поехала в гостиницу.Машина с преследователями шла за ней, я следом. У меня был автомобиль, взятый впрокате. Меня никто не мог видеть, честное слово. — Как-то вдруг по-детскивсхлипнула она. — Я проводила их до конца и вернулась в свой отель. А там меняуже ждали. Не знаю, не могу понять — как на меня вышли? Хорошо, портье успелсообщить, что наверху меня ждут двое мужчин. Я все поняла, решила сразууходить. Но в гараже уже была засада. К автомобилю я пробилась с трудом,пришлось стрелять. Кажется, я убила одного из них.

— Ранила, — поправил ее Дронго.

— Ну, да, конечно, ты все уже знаешь. Потом я сумелаоторваться и приехать сюда. Вот и все.

Дронго достал из холодильника апельсиновый сок, открылбанку, передавая ее Марии. Та, благодарно кивнув, принялась пить прямо из банки.Он снова сел на кровать. «Дженнингс» лежал рядом. «Магнум» поблескивал настоле.

— В какой гостинице ты жила? — почему-то спросил Дронго.

— «Плаза Хаусман». Это на бульваре Хаусман, дом 177.Небольшая гостиница.

— Может, они засекли тебя в кафе?

— Не думаю. Ты ведь знаешь, нас специально готовят. Менятрудно вычислить на улице.

— Знаю. Но они вычислили.

— Я не могу поверить в это. Понимаешь, не могу.

— Зачем ты приехала сюда?

— А куда? — Мария поставила банку на стол, рядом с«магнумом». — Куда я еще могла ехать? Агент управления «К» не имеет права наошибку. Если он не погибнет при исполнении, его обязательно убирают потом. Этоабсолютный закон спецслужб. Профессиональный убийца не имеет права на жизнь. Мыкамикадзе, ты ведь это знаешь. Или ты, или тебя — третьего не бывает. Дронгомолчал.

— Думаешь, я не понимаю, зачем тебе «магнум»? — с вызовомспросила Мария. — Ты ведь всегда бываешь без оружия. Просто после встречи вАмстердаме тебе его выдали для моей ликвидации. Разве не так?

Он не ответил. Молчал он как-то неприятно, тяжело, и егомолчание было страшнее любых самых громких слов.

— Да, — произнес наконец Дронго, — на тебя вышла английскаяконтрразведка. И мне дали этот «магнум» против тебя, Мария. Ты права.

— Тогда зачем ты отдал мне свое оружие?

— А зачем ты отдала мне свое? Ты ведь все поняла, как толькоя вошел в номер.

— Я не смогла, — прошептала Мария. — В этот раз не смогла.

— А я могу? — разозлился Дронго. — Или ты думаешь, что ятоже буду работать на твое управление?

Гостья встала, подходя к нему.

— Прости, что так получилось. Я не хотела.

Он тоже поднялся.

— О чем ты говоришь, ненормальная? Тебе нужно думать о себе,а ты просишь у меня прощения. Тебе нужно исчезнуть, бежать немедленно.

— Ты все-таки дурак, — прошептала женщина, прижимаясь кнему.

— Да, — похолодел Дронго, предугадывая, что она ему скажет.

— Они уже знают, что я здесь, — прошептала Мария, — за твоейгостиницей следили. Мне не разрешат уйти отсюда живой. Ни за что не разрешат.

Он дотронулся губами до ее губ, шершавых и сухих.

— У нас есть шанс, — прошептал Дронго, — я попросил ихподумать.

— Ни единого, мой милый, ни одного. — Она поцеловала его. —Подари мне эту ночь. — Мария обняла Дронго.

Потом подошла к окну, задергивая шторы.

Он молчал, задыхаясь от ужаса, разумом понимая, что онаправа, и негодуя на свою беспомощность и соучастие в этом постыдном спектакле,столь жалком и величественном одновременно.