— И я, — подскочил Апшилава.

Я кивнул, и мы втроем отправились вниз. Гомон толпы мы услышали еще в лифте, а когда створки двери открылись, нас буквально накрыло шумом. Бедняга Михалыч тщетно пытался успокоить людей, которых скопилось в холле уже несколько десятков. И еще столько же, если не больше, стояло на улице перед входом. Я мельком взглянул на часы — рабочий день уже закончился, и это, скорее всего, лишь первая волна желающих помочь, которые или отпросились пораньше, или трудились неподалеку. Признаться честно, я недооценил энтузиазм андроповцев.

— Начальник! — выкрикнул кто-то. — Ты нам скажи, что делать-то?

— Это же Кашеваров!

— Евгений Семенович, чем нам помочь?

— Товарищ редактор, умоляю, найдите наших детей! Вы ведь что-то уже придумали, правда?

Так, а это, похоже, родители кого-то из мальчиков. Наверняка где-то рядом и остальные. В том, что они появятся, я не сомневался, только подспудно боялся истерик. Но я ошибался — мамы и папы школьников старались не показывать своего отчаяния и наравне со всеми рвались в бой.

— Тихо, товарищи! — я поднял обе руки с раскрытыми ладонями. — Попрошу тишины! Спасибо! А теперь давайте все вместе выйдем на улицу!

Толпа послушно зашевелилась, постепенно освобождая холл. А я повернулся к Бульбашу и сказал ему:

— Виталий Николаевич, тащи сюда из типографии опросники с портретами, сколько осталось. Водителей попроси помочь, еще тех, кто остался. Вон, с вахты набери Валечку, пусть она всех пришлет.

— Понял, — кивнул Бульбаш, как будто еще сильнее похудевший и вытянувшийся.

Мельком проследив за ним, я вышел на крыльцо и попытался охватить взглядом все увеличивающуюся толпу. Человек сто уже, не меньше, и вон еще от остановки идут. Милиция даже подъехала на всякий случай на желтой патрульной «копейке»[1] с синей полосой вдоль борта. Все-таки не первомайская демонстрация и не парад Победы, скопления людей во все времена беспокоят блюстителей порядка. Однако тот факт, что еще один милиционер, пусть и в штатском, стоял сейчас со мной рядом, значительно упрощал ситуацию. Патрульные знали об Апшилаве и потому не вмешивались, а просто наблюдали.

— Товарищи! — я вновь поднял обе руки, чтобы привлечь к себе внимание. — Попрошу тишины, товарищи!

Я дождался, пока люди перестанут переговариваться и шикать на тех, кто на автомате продолжал болтать. А потом продолжил.

— Товарищи, большое вам спасибо за то, что откликнулись. Уверен, вместе мы поможем милиции и добьемся цели. Сейчас мои коллеги раздадут вам специальные опросные листы и портреты пропавших детей. А потом мы вместе распределим задачи.

— Евгений Семенович! — раздался знакомый голос, и я увидел в толпе парня, машущего мне рукой.

Это был комсомолец Вася Котиков, а с ним — еще десятка два человек, среди которых выделялись музыканты «Боя с пустотой». Я жестом позвал их, и они аккуратно, но уверенно направились ко мне сквозь толпу. И тут, когда прошло первое волнение, я начал узнавать и других людей среди собравшихся.

Огромный таксист Петя, вышедший из подъехавшей «Волги» с шашечками. Парни в восьмиклинках и клетчатых штанах — Вовка Загораев с друзьями-спортсменами. Гриша Чорба в компании работяг с ЗКЗ. Еще один Петя — мой бывший сосед Густов, десантник-афганец, что-то активно объясняющий таким же подтянутым мужикам в голубых беретах. Игорь Сагайдачный в темно-синей летной форме, а с ним еще человек пять сослуживцев. Даже диссидент Котенок внезапно оказался среди людей, желавших помочь в поисках.

На город уже опустились сумерки, серые здания вот-вот должна была накрыть темнота, с неба посыпалась какая-то противная смесь дождя и снежной крупы, но андроповцев это не смущало. Они откликнулись на призыв о помощи, и если их могло что-то остановить, то точно не погода.

Жители были разными: пусть их и объединяла общность под названием «советский народ», но у каждого была своя жизнь, свои страхи и мечты. Так было всегда, но не сегодня: исчезновение школьников, беззащитных детей, не могло оставить равнодушным никого. Уж как тот же Котенок ненавидел власть и всеми силами стремился к ее низложению, есть вещи, что вне политики и идеологии. Ведь если он приперся сюда, чтобы использовать происшествие в своих целях — нет ему оправдания. Вот только, похоже, он и вправду хочет только помочь.

— Евгений Семенович, мы, как только услышали, сразу пришли, — еще один мой знакомый с пушистой фамилией, комсомолец Вася Котиков пробрался ко мне, горячо пожал руку. — Жеребкин, районный секретарь ВЛКСМ, тоже в курсе, готовит общий сбор. Мы просто раньше пришли. Что нужно делать?

— Значит, так, Василий, — я посмотрел на него, на музыкантов и комсомольцев. — Бери своих, делите народ на группы и отправляйтесь на поиски. Информация по детям, нужные подробности — все на листах.

Я нарезал им на общей городской карте район, чтобы не пересекались с другими группами. Вот тут мне, к слову, Михалыч помог — наш вахтер, оказывается, разряд имел по спортивному ориентированию. А карта Андроповска у него в каморке висела, он ее снял и как раз мне принес. И тут еще на крыльцо вышли Бульбаш с водителем Севой, они несли пачки опросников и портретов пропавших. Я посмотрел на толпу, прикинул все увеличивающееся число людей. Нужен транспорт. И одной нашей «Волгой» с парой «уазиков» здесь точно не обойтись. А потом я снова выцепил из толпы монументального таксиста Петра и позвал его. Народ уже волновался, люди рвались в бой, безвестность была для них хуже всего, но и отправлять такую прорву бессистемно прочесывать город мне не хотелось. И вот еще важный момент: мы их распределим по районам, а связь-то они как будут держать? Телефонов-автоматов в Андроповске, конечно, хватает, но друг другу по ним ведь не позвонишь, это не мобильники.

— Петя, у тебя в машине ведь есть рация? — спросил я таксиста, когда он подошел ко мне. И, едва парень кивнул, я продолжил. — Созывай своих, нужно развезти всех добровольцев. Плюс каждая машина будет передвижной точкой связи.

В этот момент я меньше всего думал о том, что такси даже в Советском Союзе платное, и кому-то потом придется рассчитываться. Сейчас нужно организовать людям транспорт, а остальное — детали.

— Так себе история, да, Евгений Семенович? — Вовка Загораев, стоявший все это время поодаль, тоже решительно подошел ко мне. — Мы с ребятами тут посовещались… Надо послать гонцов по всем качалкам, пусть тоже выходят детей искать.

— Надо, Володя, надо, — кивнул я и замахал руками, привлекая к себе внимание еще сильнее увеличившейся толпы. Вот только народу на небольшой площади перед редакцией уже так много, что слышать меня теперь довольно проблематично.

И тут я мысленно чуть не ударил себя ладонью по лбу. Ведь обратил же внимание на милицейскую «копейку», а того, что она тоже с громкоговорителем, не учел. Эдик Апшилава, кстати,