контакты вы поддерживаете?», «Как вы можете прокомментировать тот факт, что вы обсуждаете американскую политику?», спросить про санкции! Я уверена, что Дудь задал бы этот вопрос про Рыбку, а я — нет.

Я считаю, что стоит избегать вопросов, касающихся личной жизни, если вы хотите быть программой, которую воспринимают всерьез. Если вы хотите, чтобы к вам ходили люди говорить что-то эксклюзивное, то, что не сказали никому, по важным вопросам международной политики, то нужно соблюдать определенные правила. Мое правило: личная жизнь — табу: кто, с кем, когда, почему.

Разговорить собеседника

Перед интервью я стараюсь наладить с людьми какие-то отношения. Я не такой человек, который приходит, садится и начинает шпарить свои вопросы. Некоторые со мной разговаривают минут по 20 до и после программы, некоторые по два часа. Если спрашивают, я говорю, какие вопросы задам. Но никогда не спрашиваю, на какие темы собеседник предпочел бы не говорить. Если не захочет, то пусть скажет во время интервью: «Не комментирую».

Журналист, представляющий западную компанию, будет задавать все вопросы. Вопрос, как это он будет делать! Если спикер отказывается говорить на темы, которые волнуют всех, и вы во время интервью не задаете эти вопросы — значит, вы уже не журналист. Когда у меня берут интервью, я прошу заранее прислать мне вопросы, чтобы посмотреть, на какие темы человек хочет поговорить, подготовить информацию, собрать данные.

Но мне могут задавать любые вопросы. Если мне не захочется отвечать, я скажу, что не буду комментировать. Я готова к дуэли, и все должны быть готовы, особенно политики. Вообще странно, когда они заявляют: «Я не буду говорить на эту тему». Что это значит? Ты публичная персона, у тебя есть обязательства перед обществом.

Провальное интервью

Мое первое интервью с Алексеем Навальным было ужасным. Я с большим уважением отношусь к Алексею, не буду это скрывать, несмотря на то, что он довольно долгое время не особо меня жаловал.

Тогда Алексей отказался говорить со мной серьезно, шутил, и интервью превратилось в шоу. Это было

сразу после парламентских выборов в 2016 году. Я ставила неправильные вопросы. Мы очень много обсуждали незначительные частности, связанные с партией «Яблоко» и Явлинским. Этого не нужно было делать, это не имело значения. Надо задавать важные для общества вопросы, на которые этот человек может ответить, чтобы не было междусобойчика. Мне потом главный редактор Инго Маннтойфель на Deutsche Welle указал на ошибки. Это очень важно, чтобы у вас был человек, который может дать вам feedback, пусть даже неприятный!

Я с трудом добилась от Навального второго интервью, потому что у него сложилось определенное впечатление о том, что я за журналист. Но оно удалось! Я действительно вынесла уроки. Во второй передаче мы говорили о его видении. О его деятельности на тот момент, о забастовке избирателей, о том, что он борется за большинство, а не за меньшинство. То есть это были крупные темы. Я не стала обсуждать, что все в оппозиции разругались, это всем и так понятно.

Навальный всерьез воспринимает людей, которые серьезны, которые задают вопросы по существу. И он не терпит ошибок, которые допускает журналист, не понимающий, где главное, а где второстепенное. Если регулярно разговаривать с Навальным, то можно научиться делать хорошие интервью. Навальный сам один из самых успешных российских журналистов. Собственная медиаимперия. Такой Руперт Мер- док в миниатюре.

Что делать, если собеседник не воспринимает интервьюера всерьез

Надо просто улыбнуться на его ироничное замечание или шутку, не надо смеяться громко, и дальше с невозмутимым видом продолжать задавать серьезные вопросы. Собеседнику вообще нельзя делать замечания, если они не по существу. Человек может себя вести как угодно. Если он не отвечает на вопрос, можно задать его еще раз пять, ничего страшного в этом не вижу. Но надо сказать так: «Мой вопрос состоял в другом. Я хочу его переформулировать». Не надо обвинять. С Борисом Джонсоном я сказала «Let me put it another way» — «Позвольте мне переформулировать». Он и после этого не ответил, ушел от ответа. Я снова задала вопрос! Надо пытаться снова и снова, но не стоит огрызаться на собеседника.

Удачные интервью

Не все интервью становятся удачными на YouTube. Есть интервью, которые набирали по всем платформам по миллиону просмотров. Я не могу конкурировать с Юрием Дудем. У него подписка более 4 миллионов.

Просмотры для видео важны, особенно когда у тебя нет телевидения, ты не можешь замерить рейтинг и оцениваешь по просмотрам. Но главное, как к тебе относятся люди, как твою программу воспринимают твои возможные следующие гости, считают ли они общение с тобой важным. Леонид Агутин признался, что пришел к Юрию Дудю, потому что это очень популярная программа. Туда невозможно не ходить. Это же миллионы просмотров.

Я согласна с Алексеем Венедиктовым: цитируемость — это хорошо. Значит, ты попал в новостную повестку, если мы говорим о серьезных интервью, а не с Бузо- вой и прочими.

Звездная болезнь

Эйфория после серии удачных эфиров — очень опасная штука! После этого ты перестаешь готовиться. В журналистике не существует мэтров. Мастерство надо доказывать каждый день. Я знаю, что есть ситуация, когда ты сделал 20 отличных интервью и уже считаешь «я — мэтр».

За последнее время мир стал фантастически конкурентным. Тебе на пятки наступает куча людей. С развитием интернета барьеры упали. Если еще раньше, в эпоху до YouTube, можно было себя назначить мэтром, потому что другим не было доступа, то сейчас это совершенно не так. Успеха добиваются лучшие. Я знаю, что мне надо работать над техникой английской речи, однако в целом считаю конкурентным преимуществом то, что я неплохо владею английским языком.

Глобальный журналист

Я хочу стать глобальным журналистом. Русскоязычных в мире очень мало! Это Аркадий Островский — глава шеф-бюро The Economist, который работает в Лондоне; Анна Немцова, которая пишет для The Daily Beast и The Atlantic; Юлия Иоффе, она работает для The Atlantic, Tatler и других изданий.

То есть у нас есть три известных русскоязычных журналиста, которые пишут на английском языке для западных изданий. Во всяком случае других имен я назвать не могу! В телевизионной журналистике у нас пока нет имен.

Считаю своим успехом, что в эфире Deutsche Welle дважды показали полное интервью с Борисом Джонсоном. Я делала его на английском языке, и DW в английской версии показала всё интервью. Это уже глобальная журналистика!

Успешный журналист

Идти на факультет журналистики не стоит, лучше получить фундаментальное образование и выучить английский