Птичка нахохлилась, Лариса засмеялась:

— У, вредина… Но Элла ошиблась, Боня через месяц после того, как у меня поселился, заговорил. Произносит отдельные слова, звуки смешные. Но он упертый, болтает исключительно по настроению.

— Щелк-щелк, ложечка-корежечка! — проскрипел Боня. — Бом-бом, шшш-шшш.

— Вот, слышали? — обрадовалась Лариса. — Это у него любимое.

— Ложечка-корежечка, — повторила я.

— Прилипчивые слова, — засмеялась хозяйка. — Теперь тоже будете их повторять. Я Бонины речи давно наизусть затвердила. Он всегда одно и то же талдычит. Сначала: «Щелк-щелк, ложечка-корежечка, бом-бом, шшш-шшш». Подождет немного и выдает: «Шшш-шшш-чпок». Иногда на этом останавливается, но чаще спустя какое-то время продолжает: «Дзынь-дзынь-трык-трык-кхе-кхе». И ведь ни разу порядок не перепутал, строго его соблюдает.

Дверной колокольчик звякнул, в кондитерскую вошел мужчина. Лариса сразу потеряла ко мне интерес.

— Добрый вечер. Что хотите? Недавно приехали? На съемки?

Я попятилась к выходу, благополучно очутилась на улице и попыталась навести в голове порядок. Лариса Кузнецова явно принадлежит к категории людей, способных до основания разрушить чужой мозг. Я заходила в кондитерскую несколько раз, но там всегда находились другие покупатели, хозяйка бегала от прилавка к полкам, у нее не было времени на пустую болтовню. Сегодня же мы с ней очутились один на один, и теперь у меня от ее трескотни легкая тошнота и головокружение.

— Ложечка-корежечка, — пробормотала я, садясь за руль, — ложечка-корежечка.

Похоже, Лариса права, привязалось ко мне глупое выражение.

Не успела я, войдя в дом, вымыть руки, как в дверь тихо постучали. В комнату всунулась Элла.

— Простите, Виола, вы заняты?

— Нет, — ответила я.

Жена Олега зашептала:

— Пожалуйста, выйдите к ужину, Нина Анатольевна специально для вас кое-что приготовила. Она в ужасном настроении.

— Да уж, — вздохнула я, — у нее ведь дочь внезапно скончалась.

Элла потупилась:

— Свекровь возня с кастрюлями отвлекает. Пожалуйста, если не трудно, съешьте то, что она приготовила. Ее это поддержит.

Я поспешила в столовую и увидела Аллу, Виктора, Олега и Нину Анатольевну.

— Виола, дорогая, — засуетилась последняя, — вам очень понравились оладушки из кержача. Вы так их нахваливали!

— Да, да, да, — соврала я, — потрясающе вкусные.

Хозяйка торжественно сняла крышку с тарелки и поставила ее передо мной.

— Сегодня я опять сделала их для вас. Остальным творожную запеканку с курагой. Наслаждайтесь, Виолочка!

Я изо всех сил постаралась сохранить на лице приветливое выражение. Вчерашний ужин по вкусу напоминал вату, политую рыбьим жиром, похвалила его я исключительно из желания польстить хозяйке, на которую обрушились с критикой домашние. И вот результат: мне снова предстоит давиться кержачом, тогда как те, кто капризничал, лакомятся запеканкой. А я очень люблю творог с курагой!

— Кушайте, Виолочка, — поторопила меня Нина.

Делать нечего, пришлось взять столовый прибор.

— Ой! У вас не вилка, а ложка, — заметила Алла, — кто-то, накрывая на стол, перепутал. А мне вместо ножа щипчики для сахара положили.

— Это я начудила, не о том думала, — покраснела Элла. — Простите, сейчас заменю.

Она вскочила и побежала в кухню.

— Ложечка-корежечка, — машинально произнесла я. И тут же, спохватившись, стала объяснять присутствующим: — Вот привязалось глупое выражение… Зашла в кондитерскую, хотела купить коврижку, а там попугай про ложечку-корежечку твердил, теперь не могу от этой фразы избавиться.

— Боня умеет разговаривать? — удивилась Элла, входя в столовую. — Он всегда молчал как пень.

— Издает всякие нелепые звуки и произносит «ложечка-корежечка», — пояснила я. — Смешная птица, но своенравная, болтает исключительно по собственному желанию.

Нина Анатольевна в этот момент как раз наливала Виктору чай, рука ее дрогнула, заварка полилась на скатерть.

— Мама! — возмутилась Алла. — Аккуратнее!

Нина Анатольевна поставила чайник и молча ушла.

— Что это с ней? — удивился Олег.

Я покосилась на него. Хороший вопрос по отношению к женщине, у которой сегодня утром умерла дочь. Но Олег, похоже, не сильно расстроен смертью сестры. Да и Алла ведет себя как обычно, позволила себе упрекнуть мать. Дети Нины Анатольевны бездушные люди, им ничего не досталось от ее эмоциональности. И они в придачу злые, не хотят поддержать ее. Хоть бы ради приличия изобразили горе.

— Ой, ой, сейчас уберу! — запричитала Элла. — Бедненькая Ниночка Анатольевна, совсем у нее нервы сдали… Это из-за ложки-корежки. Она это выражение услышала, и пружину сорвало.

Мне стало не по себе.

— Выражение «ложечка-корежечка» задело хозяйку?

Алла отломила кусок запеканки.

— Папа так говорил.

Олег потянулся к хлебу.

— Ага, мог так высказаться. А на нас шипел, если употребляли слова типа «отпад», «зыко», «круто». Требовал: «Говорите правильно по-русски». Я один раз не выдержал и возразил: «Тебе можно коверкать слова, а мне нет? Сам «ложечка-корежечка» выдаешь». Отец разозлился: «Чушь! Не придумывай глупости!»

— А я помню тот случай, — протянула Алла. — Ты решил его уличить, доказать, что он сам хорош.

Олег начал резать сыр.

— Что с тринадцатилетнего паренька взять? Мне как раз на Новый год подарили диктофон, и я задумал его испробовать. Пока отец от ворот к дому шел, помчался к нему в кабинет, включил аппарат и оставил за занавеской на подоконнике. Минут через десять ужин ему на подносе принес, причем аж две чайные ложки на него положил. Отец удивился: «А где мама?» Я чего-то наплел, вроде она у Алки уроки проверяет, и ушел. Твердо был уверен, что папа начнет чай пить и про ложечку-корежечку скажет. На следующий день забрал диктофон, там кассета закончилась и батарейки сели. Я новые воткнул и стал слушать. Сначала тишина стояла, потом позвякивание, шуршание, что-то щелкнуло, затем отец забубнил: «И где ложечка-корежечка? Вот она, ложечка-корежечка. Иди сюда». Точно чушь сейчас не повторю, давно дело было, что-то он еще говорил. А вот свое удивление помню: часы напольные в кабинете время отбили, два или три раза блямкнули, а уже одиннадцать было. Это мне странным показалось.

Алла захихикала:

— Ну ты тогда зажег! Сели мы ужинать, и Олег ни с того ни с сего произнес: «Мама, дай мне ложечку-корежечку». Папа тут же заорал: «Сто раз говорено, не смей выражаться как грузчик с рынка, повторять всякие там «шашлык-машлык», «колеса-молеса»… Ты растешь в интеллигентной семье, у тебя отец доктор наук…» Вдруг Олежек диктофон включил, и что мы услышали?