— Протащи положенные по договору семнадцать с половиной метров, а потом проваливай, — велел Витя.

Доставщик вцепился в машину для производства макарон.

— Триста за доставку, — заканючила девушка-курьер.

Я вынула кошелек и протянула ей три купюры.

— Суперски! — обрадовалась та. — А на чай не подкинете?

Я добавила еще одну ассигнацию.

— Билетик забирайте, — пропела курьерша.

— Он не мой, — напомнила я, — верните в агентство. А еще лучше позвоните им, скорей всего Иванова волнуется.

— Ладно, — согласилась доставщица и ушла.

Я захлопнула дверь и увидела грузчика, он говорил:

— Самый умный, да? Умножать умеешь? Вот, реши задачку! Найдешь ответ, доволоку хрень в коробе куда хочешь бесплатно. Не найдешь — у порога брошу, пятнадцать метров не пропихаю.

— Семнадцать, — поправила Алла.

— Давай, — загорелся Витя, — озвучь условие.

— Ты попросил денег у родителей, — завел Владимир, — отец дал двадцать пять рублей и мать двадцать пять. Скока вместе?

— Полтинник, — хором ответили мы все.

Владимир потер ладони.

— Ок. Ты пошел в магазин, встретил друга, дал ему в долг трешку. Скока осталось?

— Сорок семь, — снова в один голос произнесли мы.

— Ок. В лавке потратил сорок пять, два целковых осталось, — затараторил Володя. — Потом пришел домой, отдал отцу рублик и маме стока же. И скока предкам теперь должен?

— Брал у них по двадцать пять, рубль вернул, значит, двадцать четыре, — живо посчитал Витя.

— Супер, — похвалил Владимир. — Теперича сложим и подведем итог. Предкам тебе в общей сложности надо сорок восемь вручить. Так?

— Два раза по двадцать четыре, — кивнул знаток.

— Приятель тебе должен три, — прищурился грузчик. — Помнишь?

— Конечно, — подтвердила Алла.

— Сорок восемь плюс три получается пятьдесят один, — кивнул парень, — а в долг взято было пятьдесят. Вопрос: откуда появился лишний рубль? А? Ваши варианты?

— И как так получается? — забормотала Алла. — Было пятьдесят рублей, в магазине потрачено сорок пять. Значит, в кошельке пятерка. Трешка другу, по рублю родителям. Выходит, теперь маме и отцу по двадцать четыре надо отдать. Так, Виола?

— Вроде да, — осторожно согласилась я.

— Значит, всего сорок восемь, — посчитала Аллочка. — Правильно?

Я кивнула, а она застыла в недоумении.

— Но мне еще три рубля вернуть должны. Сорок восемь плюс долг равно пятьдесят один рубль. Но изначально был полтинник! И как такое получилось? А?

— Ну, вы решайте, а я домой порулил, — заржал грузчик.

Входная дверь стукнула о косяк, толстяк ушел.

— Не знаю, — растерялась я, — странно, но в итоге сумма на целковый больше.

— Почему мне не дали варенье к чаю? — загремело со второго этажа.

Аллочка быстро улепетнула в туалет, я втянула голову в плечи и, стараясь стать невидимкой, прошмыгнула в отведенное мне помещение.

Захлопнув дверь, я несколько минут наслаждалась блаженной тишиной. Может, Геннадий Петрович и был гневлив, но, похоже, он не переносил шума. Только сейчас я поняла, что апартаменты, где жил профессор, хорошо звукоизолированы, сейчас сюда не долетали ни бас Вити, пытавшегося решить хитрую задачу, ни визгливое сопрано Аллы, ни крик Елизаветы Гавриловны, требующей срочно подать ей варенье. Остается лишь пожалеть бедную Нину Анатольевну, которая старается угодить всем капризным родственникам.

Лежавший на письменном столе мобильный затрезвонил, на экране высветилось «номер скрыт». В полной уверенности, что меня разыскивает Зарецкий, я воскликнула:

— Ну наконец-то! Куда вы с Платоновым подевались? Почему не отвечаете? Давно вас ищу!

Но вместо баритона Ивана раздался дискант:

— Доставка билетов. Вы Анна Ивановна Иванова?

— Нет, — изумилась я. — Кто это?

— Рая Голубева, курьер. Принесла вам билет в Москву. Адрес неверный в агентстве назвали, подскажите, куда…

Я не дала собеседнице договорить.

— Раиса, откуда у вас мой номер телефона?

— Так администратор дала, Марина.

— Вы от «Кэмел — верблюд дорог»? — осенило меня.

— Ага.

— Сотрудница агентства перепутала, я действительно сегодня приобрела у нее билет по маршруту Москва — Каргополье и назад…

— Нет, у меня на руках плацкарт в Москву, — перебила курьерша.

— Марина ошиблась, — терпеливо повторила я, — завтра объясните ей это. Спокойной ночи.

— Стойте!

— Что еще? Мы все выяснили, — удивилась я.

— А деньги за доставку?

— Я же отдала триста рублей!

— Но это вторая доставка, — вкрадчиво произнесла Раиса, — по другому адресу.

— Какому? — уточнила я.

— Для Анны Ивановны Ивановой, — брякнула курьерша, — сейчас принесу.

Я нажала на экран. С меня хватит. Завтра позвоню этой Марине… Мобильный замигал, на дисплее вновь возникла надпись «номер скрыт». Я рассердилась и буркнула в трубку:

— Раиса, прекратите!

— А кто у нас Раиса? — спросил Платонов.

— Это ты! — обрадовалась я. — У меня куча новостей.

— Хотел сказать то же самое, — подхватил Андрей. — Давай поужинаем? Или ты уже спать собралась?

— Ты на машине? Где припарковался? — в свою очередь спросила я.

— В начале улицы около кондитерской, — объяснил Платонов, — нашел в соседнем переулке кафе, оно всю ночь открыто.

— Уже бегу, — пообещала я, хватая сумочку и тихо радуясь, что Геннадий Петрович сделал для себя отдельный выход, поспешила к другу.

* * *

— Суррогатное материнство… — задумчиво повторил Платонов, когда мой рассказ иссяк.

Я стала осторожно вытаскивать из рыбы кости.

— У Фириных на руках пакет медицинских документов, подлинность их легко проверить, в клинике должны подтвердить, что Екатерине делали ЭКО[3].

— Больше новостей нет? — осведомился приятель, наматывая спагетти на вилку.

— Тебе мало? — удивилась я. — Еще могу сказать, что Алла, Виктор и Олег не опечалены кончиной Кати. Елизавета Гавриловна тоже ведет себя так, словно в доме ничего не произошло. И уж совсем удивительно, что Нина Анатольевна приготовила для всей семьи ужин и позаботилась сварганить для меня особую «вкусняшку», совершенно несъедобную, к слову.