Тишину разрезает телефонная трель, и я невольно вздрагиваю. Достаю телефон и не глядя нажимаю «принять».

— Алло? — произношу я тихо. Ответом мне служит молчание. Смотрю на экран и вижу незнакомый номер. Хочу сбросить, но тут в трубке раздаётся голос. Он тихий и спокойный, но для меня он звучит словно раскат грома в чистом небе.

— Привет, Джилл. Это Кэмерон.

Сердце уносится галопом, с каждым ударом причиняя неимоверную боль в груди. Внутри всё скручивается в тугой узел, меня бросает в жар, ладони потеют, и я боюсь, что телефон выскользнет из рук.

— Кэм, — говорю я на выдохе — слишком тихо, но он слышит.

— Да, малышка, это я, — его голос немного изменился, стал немного грубее, но в нём всё ещё можно уловить голос того мальчишки, которого я покинула семь лет назад. — Сам не знаю, зачем позвонил, но мне отчаянно хотелось тебя услышать. Надеюсь, что ты получила цветы. Может, мы встретимся, поговорим? Я не могу просто жить, зная, что ты всего в километре от меня. Я хочу тебя увидеть.

Я слышу его так отчётливо, словно он где-то рядом. И на какой-то миг мне правда хочется, чтобы он был здесь. Я хочу его увидеть, хочу… Боже, мне не стоит о таком думать. Стираю непрошеные слёзы, которые стекают по мом щекам, доказывая, что я не прекращала любить Кэмерона. И я всегда буду его любить, но порой мы делаем больно именно любимым людям. Стараясь оградить их от боли, мы лишь глубже вгоняем в них нож. Я не хочу проходить через это снова, однажды я уже обрекла его на страдания.

— Джилл, ты меня слышишь? — его голос растерянный и обеспокоенный.

— Прости, Кэм, но ты не должен мне звонить, — произношу я шёпотом и отключаюсь, не давая ему опомниться. В этот миг боль в моём сердце становится невыносимой. Хочется кричать и биться в истерике, лишь бы заглушить это чувство. Утираю слёзы рукавом и дышу, стараюсь не думать о том, что я снова разбила его сердце. Я чудовище, и мне приходится с этим жить.

Встаю с кресла, плотней закутываясь в тонкий кардиган. Голова гудит, а внутри бурлит энергия. Я, словно заведённая батарейка, не знаю, куда себя деть. Что мне делать со своей жизнью? Через несколько дней мне исполнится двадцать пять, а у меня такое чувство, что мне до сих пор десять. Я могу разобраться в любом устройстве, для меня нет ничего проще бухгалтерских расчётов. Но в чём я так и не научилась разбираться, так это в своих чувствах. Мне казалось, что я могу наладить свою жизнь. Могу выйти замуж не по любви, а лишь потому, что мне хорошо с Итаном. Я считала, что прошлое можно оставить позади, и оно никогда не вернётся. Думала, что смогу прекратить любить. Но любовь нельзя поставить на паузу или выключить. Всё намного сложней.

Снова звонит телефон, и сердце на миг замирает, но когда я смотрю на экран, то вижу улыбающееся лицо Итана. Чувствую себя ужасно, я будто виновата перед ним. Ощущение, словно я ему изменила, но это ведь не так? Телефон продолжает звонить, и я, наконец, отвечаю.

— Привет, — говорю я, стараясь сделать голос более жизнерадостным.

— Привет, любимая. Извини, что так поздно, совсем потерял счёт времени, — слышатся тихие звуки музыки и голоса на заднем фоне. — Как у тебя дела?

— Хорошо, как у тебя?

— Превосходно, сейчас ужинал с главным директором «Washington Times», и, кажется, всё прошло замечательно. В таком случае мне светит повышение, — он говорит с таким восторгом, словно ребёнок, получивший заветную игрушку на Рождество.

— Я очень рада за тебя, — отвечаю я, больше радуясь тому, что мой голос не дрогнул.

— Спасибо, дорогая, — он что-то говорит своим собеседникам, и слышится весёлый смех. — Позвоню тебе завтра, просто хотел пожелать спокойной ночи.

— И тебе спокойной ночи.

— Люблю тебя, — и он отключается.

Облегчённо выдыхаю и бросаю телефон на кресло. Сегодня этот аппарат уже достаточно подпортил моё настроение. Обещаю себе подумать обо всём завтра и иду в свою спальню. Единственный плюс на сегодня — моя пустая кровать. Сейчас мне совершенно не хочется делить свой тихий уголок с кем-то ещё. Мне нужно пространство и покой, иначе я наделаю ошибок, о которых потом буду жалеть.

Кэмерон

— Прости Кэм, но ты не должен мне звонить, — доносится до меня тихий, дрожащий голос Джилл, а затем, словно насмехаясь над моим бессилием, раздаются гудки.

Она не могла вот так просто взять и отключиться. Или могла?

— Чёрт! — кричу я в гневе и запускаю телефон в стену. Раздается удар, треск и осколки падают на пол. Сердце в груди грохочет так громко, что этот звук отдается где-то в голове. Запускаю руки в волосы, взъерошивая их и сжимая виски.

Не знаю, чего я ждал, но точно не того, что она не захочет со мной говорить.

Мне просто не верится, что она не хочет со мной говорить!

Неужели она прожила эти семь лет, не вспоминая обо мне? Но я прекрасно слышал, как её голос дрожал. Она произнесла моё имя с такой нежностью и трепетом, и это доказывает, что её чувства ко мне живы. Просто она боится. Не знаю, что её так страшит, но я должен напомнить Джилл, как нам было хорошо вместе. Мне нужно, чтобы она вспомнила, как мы любили друг друга.

— Что-то ты разбушевался? — доносится до меня серьёзный голос друга.

Я смотрю на Джека, который стоит в дверях, теперь уже моей спальни, скрестив руки на груди. Он осматривает груду мусора на полу, которая ещё недавно была моим телефоном.

— Я давно хотел купить себе новый, — отвечаю я, пожимая плечами, и сажусь на кровать.

Друг усмехается и качает головой, явно неудовлетворенный моим ответом. Он убирает руки в карманы своих джинсов и проходит в комнату.

— Я спокоен, пока ты рушишь своё имущество. Но если ты разгромишь мой дом, я выставлю тебе счёт, — он усмехается и усаживается напротив меня в бесформенное кресло-мешок странного оттенка.

— Спасибо, что разрешил пожить у тебя, — говорю я, стараясь сменить тему.

Я уже взялся за поиски жилья, но в таком небольшом городе с этим могут возникнуть проблемы. Я бы мог снять номер в отеле, но там меня будет окружать одиночество и пустота. А сейчас мне как никогда нужен друг.

— Можешь жить здесь, сколько хочешь, — он пожимает плечами, оглядывая мою небольшую комнату.

У Джека небольшой двухэтажный коттедж, доставшийся ему от родителей. Они переехали в Италию три года назад и оставили дом сыну. Здесь немного пустовато, но есть всё необходимое для холостяцкой жизни. В гостиной стоит большой кожаный диван, напротив которого установлен огромный плазменный телевизор. На окнах висят бежевые римские шторы. Полы в доме деревянные, и тут нет ни единого ковра, поэтому разрешается ходить в обуви. В моей спальне стоит небольшая кровать, мягкое кресло, стол и шкаф, наполненный моими небольшими пожитками. Стены выкрашены в тон кофе с молоком, потолок белый с встроенными лампами. Не знаю, кто занимался дизайном, но у него совершенно отсутствует вкус. Н, я не придирчив в выборе жилья, уж лучше жить тут, чем в доме с моим папашей.