— Тебя подвести, красавчик? — она смеётся, а я в шоке таращусь на неё.

— Не заигрывай с моим парнем, — слышится до боли знакомый голос, и из машины выходит Джилл.

На ней лёгкое бледно-розовое платье и белые босоножки на каблуке. Волосы мягкими волнами спускаются по плечам, и она нежно мне улыбается. Стою и осматриваю девушку с ног до головы, не веря, что она тут. Меня словно магнитом тянет к ней, и я подхожу ближе, обнимая её за талию. Она кажется такой хрупкой в моих руках. Джилл сильно похудела за эту неделю, но она всё так же прекрасна.

— Привет, — говорит она еле слышно, и я целую её. Обхватываю её лицо руками и целую, желая намного большего, чем поцелуй. Кажется, что я слишком долго не видел её. Мне нужно почувствовать её вкус, запах, но всё это невозможно сделать на парковке. Она заслуживает лучшего, и я ей это предоставлю. Продолжаю целовать её, она стонет, обхватывая меня руками за шею. Я чувствую, как её сердце бешено колотится в груди, повторяя сумасшедший танец моего собственного. Наконец нас прерывает кашель.

— Я, конечно, не против вашей страстной прелюдии, но вам лучше найти место поукромнее, — насмешливо произносит Кензи, глядя на нас с улыбкой.

— Спасибо за совет, — киваю я ей и улыбаюсь как дурачок от счастья. — И спасибо за неё.

Смотрю на Джилл и целую её в висок, притягивая к себе поближе. Мне нужно, чтобы она была рядом. Я зависим, и нуждаюсь в ней гораздо больше, чем считал до этого.

— Я не могла смотреть на то, как страдает моя подруга, — она пожимает плечами, — трахнитесь там хорошенько.

Кензи хохочет, а Джилл краснеет, пряча лицо у меня на груди.

— Думаю, мы справимся без твоих наставлений, — отвечаю я и веду Джиллиан к своей машине.

— Даю вам два часа, голубки! — кричит Маккензи и снова хохочет.

Конечно, она сумасшедшая, но она отличный друг. И она привезла мне мою Джилл. Смотрю на свою девушку и в сотый раз благодарю судьбу за то, что она наехала на меня пять лет назад. Это была судьбоносная встреча, и возможно, она хорошенько стрясла мои мозги, но тогда я окончательно и бесповоротно влюбился в Джиллиан Морано. И сейчас держа её за руку, я чувствую, что моя любовь стала лишь сильнее.

— Я люблю тебя, — говорю я, обещая про себя повторять ей эти слова всю жизнь. Она всегда будет любима и счастлива. Я сделаю всё ради неё, лишь бы никогда не видеть на её лице грусть. Она смотрит на меня своими глазами цвета тёмного шоколада и притягивает меня к себе. Её мягкие губы касаются моих, и мы целуемся, наверное, уже в тысячный раз, но для меня это всегда ощущается по-новому.

Джиллиан

Неделя до дня рождения проходит на удивление спокойно. Кажется, я снова вернула себе свою жизнь без драм и проблем. Итан задерживается в командировке, и эта новость приносит спокойствие. Неправильно так думать, но сейчас мне не хочется его видеть, когда он рядом, я снова ощущаю свою вину перед ним. Работа в магазине идёт своим чередом. Люди всё так же продолжают тратить деньги на старинные вещицы и сувениры. Я растворяюсь в работе, общаюсь с покупателями и получаю от этого удовольствие. Мне нравится эта лёгкая суета, нравится искать что-то старинное на блошиных рынках. Эти вылазки могут закончиться ничем, а иногда я могу найти настоящее сокровище. Вот и сейчас мы с Лиз бродим по рынку в поисках интересных вещиц. Она, конечно же, не хотела идти со мной и рыться в этой пыли, но я настояла. Теперь, когда мы снова нашли общий язык, мне нужна сестра.

— Неужели кому-то нужен этот хлам? — говорит она, пренебрежительно глядя на стопку музыкальных пластинок.

— Кто-то любит звучание музыки через патефон, — отвечаю я, оглядывая набор чайных ложек с фигурными ручками.

— И всё равно я не понимаю эту любовь к древности, — она морщится и засовывает в рот пластинку жвачки.

Сегодня снова стоит аномальная жара, и я рада, что решила надеть лёгкое короткое платье лазурного оттенка. В отличие от меня, сестра одета не так легко. На ней джинсовые шорты, высокие тяжёлые ботинки и чёрная футболка с джинсовой жилеткой. Элизабет как всегда не пожалела подводки вокруг глаз и нанесла её со всей щедростью. Я же практически не пользуюсь косметикой, кроме туши и блеска для губ. Мы сёстры, но глядя на нас это сложно увидеть. Мы стали слишком разные.

— Ты его видела? — спрашивает сестра, не упоминая его имени. В последнее время она пытается вызвать меня на разговор, но делает это с осторожностью. Его имя в нашем доме никто не произносит, но оно словно туча висит над нами.

— Нет, — отвечаю я, стараясь не смотреть на сестру и не выдать своей нервозности. Каждый раз, когда разговор заходит о Кэмероне, я будто спотыкаюсь.

— Но ты же понимаешь, что это когда-нибудь произойдёт? — не отстаёт Элизабет.

— Понимаю.

— И что ты будешь тогда делать?

Смотрю на сестру, которая неотрывно смотрит в ответ. Её синие глаза с чёрной подводкой кажутся больше, чем обычно. Она складывает руки в карманы жилетки и ждёт моего ответа.

— Не знаю, — наконец сдаюсь я и отворачиваюсь.

— Тебе нужно подготовиться, иначе это будет катастрофа. — Лиз принимается перебирать набор фотокарточек с изображением разных городов, а я тяжело выдыхаю, понимая, что она права.

Это будет катастрофа, похлеще атомного взрыва. Все дни после звонка я боялась встретить его на улице, в магазине, у своего дома, но когда этого не происходило, я облегчённо выдыхала и немного злилась. Какая-то часть меня хотела его увидеть, и надеялась, что он придёт. Но он не приходил и не звонил. Его голос то и дело крутится в голове. Такой нежный и мягкий, с лёгкой хрипотцой.

Так ничего не купив, мы возвращаемся на стоянку и едем домой. Лиз включает радио и начинает громко напевать. Она пытается и меня к этому привлечь, но я смеюсь и отказываюсь. Из меня ужасный певец, а если я и решаюсь петь, то только в одиночестве.

— Иногда мне кажется, тебя подменили в роддоме. Ты можешь быть такой скучной, — сестра закидывает ноги на приборную панель и продолжает подпевать группе Coldplay.

— Я не скучная, просто не хочу, чтобы лопнули твои барабанные перепонки, — отвечаю я, объезжая вставший посреди дороги грузовик.

Сейчас дороги практически пусты, и вскоре вдалеке показывается наш дом. Он ничем не выделяется среди своих собратьев, такой же белый и двухэтажный. Перед домом небольшой палисадник с разнообразными цветами — заслуга мамы. Она любила копаться в земле, говорила, что это её успокаивает.

— Не нужно всегда беспокоиться о других, иногда просто стоит отдаться порыву и жить для себя. Пусть у людей пойдёт кровь из ушей, но если ты хочешь орать во всё горло, то кричи, — Элизабет улыбается и легонько толкает меня в плечо.

— Может, когда-нибудь я так и сделаю, но ты же знаешь, что мне никогда не стать такой сумасшедшей, как ты или Кенз, — на это сестра лишь усмехается и согласно кивает.