— Нам предстоит долгое ожидание, — произнесла она, отказываясь сожалеть о своем выборе.

Берк не ответил. Он долго обнимал ее в тишине. В эту ночь, впервые с того дня, как они поженились, они не занимались любовью.

Живот Купидон становился больше и круглее. Ей нравилось это новое ощущение, но в глубине души она волновалась. Берк менялся, и девушка совершенно не знала, как это остановить.

Родственники Купидон восторженно приняли новость о том, что в их семье скоро появится ребенок, а Берк с каждым днем мрачнел все больше, словно жена и семья тяготили его. Купидон не могла понять своего мужа. Ведь он сам так хотел этого!

Иногда Берк говорил о малыше, уверенный в том, что родится мальчик.

Теперь, когда дни становились длиннее, он все больше времени работал далеко от дома. Купидон видела его лишь мельком. Он даже спать ложился позже.

Купидон была в полном недоумении. Она разочаровалась. Да, сейчас самое сложное время года для владельцев ранчо. Но не такой брак она себе представляла. Берк как будто специально находил тысячу причин, чтобы уехать от нее. Она иногда даже думала: а вдруг это все потому, что она так сильно растолстела?

— Мои родственники приглашают нас на пикник четвертого июля, — сообщила Купидон однажды вечером, поставив перед Берком тарелку его любимого мяса с овощами.

— Не могу. Мне нужно привезти сено. Ты иди, если хочешь.

— Не можешь взять один выходной? Погода обещает быть чудесной. Прогноз на следующую, неделю…

— Я только-только покосил еще восемь акров. Не могу оставить сено лежать на поле. Вдруг пойдет дождь?

— Но ведь это праздник!

— И что?

— А то, что в последние два месяца ты не хочешь общаться ни со мной, ни с моими родными. Ни с кем.

— А ты хочешь поссориться? — Берк отложил салфетку.

— Хочу понять, что происходит!

— Ничего не происходит. Мне просто нужно привезти чертово сено, и все! — закричал Берк.

К глазам Купидон подступили слезы, но она не поддалась. Ни за что!

— Да. Ты занят с тех самых пор, как я сообщила тебе о беременности!

— Мы живем на ранчо. И я не могу бросить все только потому, что четвертого июля выходной. Или потому, что моя жена ждет ребенка.

— Ясно. А у тебя будет время зайти, когда твоя жена родит этого малыша? — огрызнулась Купидон. — Или мне сначала свериться с расписанием и выбрать день, когда ты не на конюшне, или на рынке, или еще где-нибудь?

— Возможно, я совершил ошибку, — прошипел Берк сквозь зубы. — Наверное, мне следовало сначала показать тебе, как я живу, чтобы ты знала, чем занимаются такие, как я.

— Они могут много работать днем, но по ночам все дома и занимаются любовью со своими женами! — Купидон в ужасе прикрыла рот рукой, удивляясь, откуда взялись эти слова.

И все же она не соврала. Берк уже месяц не прикасался к ней.

— Так вот в чем дело?

— Я… — Ей не хотелось уступать. — Я не знаю. Частично. Дело во всем, полагаю. Я… Мне тебя не хватает. Я вышла за тебя замуж, потому что хотела быть с тобой.

— Я хочу заниматься с тобой любовью, родная, но не хочу, чтобы что-то случилось с малышом… и с тобой…

— Ты волнуешься, что причинишь вред ребенку? — Купидон тронула Берка за рукав. — Наша сексуальная жизнь может идти так же, как раньше. Врач так сказал. — (Берк не ответил, снова помрачнев.) — Ты веришь мне?

— До рождения осталось не так много времени, а потом…

И тут до Купидон дошло. Все чувства Берка и его эмоции связаны с ребенком. Не с ней. Он никогда не сможет полюбить ее. Он хотел, чтобы она рожала ему детей, и только. От этой мысли Купидон ощутила почти физическую боль.

Она встала из-за стола, но Берк перехватил ее запястье, не давая ей уйти.

— Я хочу тебя. Как мне доказать это?

Слезы навернулись на глаза. Купидон закусила губу до крови.

Берк выругался. Девушка вырвалась.

— Я не хочу сделать тебе больно, Купидон. Никогда не хотел. — Он встал, возвышаясь над ней, и провел большим пальцем по ее нижней губе. — Ты укусила себя до крови.

— У нас, рыжих, тонкая кожа.

Берк рассмеялся, но совсем невесело.

— Ты несчастна. — Это было утверждение, не вопрос.

— Я просто хочу, чтобы мой муж был со мной.

Берк поцеловал ее. Он целовал ее долго и страстно, а потом поднял на руки и отнес в спальню, положил Купидон на постель и нежно погладил округлившийся животик жены.

Они занимались любовью страстно, изголодавшись друг по другу.

А после Купидон лежала в его объятиях.

— Значит, ты пойдешь со мной на пикник?

— Разумеется, — просто ответил он, заботливо укрывая жену одеялом.

Она в блаженстве закрыла глаза. Возможно, жизнь на ранчо действительно сложнее, чем она представляла.

— Я не хотел ссориться с тобой, Купидон.

— Понимаю. Я тоже.

— Раз уж мы заговорили об этом, я хочу, чтобы ты знала кое-что. Если ты считаешь, что у нас ничего не выйдет, ты свободна. — (Купидон словно окаменела.) — Но ребенок останется здесь. Он мой сын и принадлежит мне и этому дому. Обещаешь?

Купидон, пораженная таким заявлением, молча кивнула. Это было глупое обещание, рассудила девушка позже, ведь она не собиралась покидать Берка. Она намеревалась лишь укротить его.

Берк чувствовал себя виноватым. Он сократил рабочие часы и старался больше времени проводить с Купидон. Он никак не мог преодолеть страх, что жена уйдет от него. Что ей надоест это ранчо и муж, не способный любить.

А он не способен любить, Берк знал это.

У его матери не оставалось для него времени. Она бросила его, даже не оглянувшись. Вот и сейчас миссис Райли была настолько занята собой, что, собственно, не заметила, как сын женился. Однако прислала открытку и чек.

Отец доброму слову предпочитал наказание. Поэтому Берк вырос закаленным и сильным, умеющим выжить практически в любой ситуации.

Но теперь все изменилось. У него появились какие-то непонятные мысли и сожаления. Он даже задавал себе пресловутый вопрос: «Что было бы, если?..»

Иногда Берк опасался, что он все-таки сын своего отца. Что гены взяли над ним верх. Ведь он точно так же боится, что его жена уйдет к кому-то лучше, моложе, милее.

Берк боролся с этим всю жизнь и уже подумал, что выиграл, когда появилась Купидон. Он так сильно хотел быть с ней, что его страхи росли с каждым днем.

Дело не в ребенке. Дело в ней. Боже, Берк не знал, что будет, если он потеряет ее! Он не мог сказать, что любит ее. Черт возьми, он вырос, не зная, что такое любовь. Но ему была дорога Купидон. Ему хотелось заботиться, о ней. И он не мог представить свою жизнь без нее.