Ход ее мыслей прервался, когда она увидела того, кто мог быть только пиратом.

Его сапоги звонко стучали по деревянным настилам, а притихшие жители порта отшатывались в стороны. Взгляд Лорелеи упал сначала на его потертые кожаные сапоги, затем пробежался по широким штанам и поднялся к богато украшенному ремню, застегнутому на талии. На нем был простой черный жилет поверх белой рубахи, руки в перстнях сжаты в кулаки и прижаты к бокам. Волосы темные и подвязаны черной повязкой, чтобы не падали на лицо, но несколько черных прядей все равно выбивались из-под нее, достаточно длинных, чтобы касаться его скошенной челюсти. Он выглядел молодым, но по глазам и изгибу бровей казалось, что он видел больше любого старика в гавани, может быть, даже во всей восточной Инцендии.

Она боялась встретиться с ним взглядом, пока его бронзового цвета глаза блуждали по гавани с пугающей внимательностью. Должно быть, он выглядывал других пиратов, где бы они ни были. Он был единственным, кто выделялся. Возможно, остальные были умнее и вели себя сдержаннее.

Лорелея на мгновение задумалась, окажись солдаты в гарнизоне, арестовали бы они его на месте или сначала спровоцировали бы? Никто не объяснил, в чем состояло преступление Циллы Абадо, а жители гавани были слишком заняты сплетнями, чтобы обратить на это внимание. И это означало, что инцендианские солдаты должны были арестовать капитана «Алой Девы» ночью, без свидетелей, которые могли бы заявить о бесчестной игре. Сегодня, когда все жители высыпали в гавань, солдаты, скорее всего, дождались бы, пока пират останется один, прежде чем перейти к действиям. Если, конечно, солдаты успели бы вернуться до того, как пираты снова пустятся в плавание.

Она скользнула взглядом по «Стальной Жемчужине» и «Костяному Псу», пытаясь заметить движение на их палубах и получить намек на местонахождение остальных пиратов. Ничего. Только паруса хлопают на ветру и раскачиваются канаты. Либо все они спрятались в трюмы, ожидая результата разведки, чтобы перейти к внезапной атаке, либо на кораблях никого не было. Последняя мысль казалась маловероятной.

Когда Лорелея попыталась снова найти взглядом пирата в доках, он уже исчез. Она слишком долго витала в облаках. Возможно, от матери она унаследовала не только голубые глаза.

Ей не следовало даже задаваться вопросом, куда он исчез. Она должна была просто продать пшеничные булочки, лежавшие в корзине, ручку которой она все еще крепко сжимала, и отправиться домой. Ее мать хотела бы, чтобы она сделала именно так. Если бы она узнала, что Лорелея задержалась в гавани, где стояли на якоре два пиратских корабля, она окончательно лишилась бы разума – по крайней мере того, что от него осталось.

Как бы ни мучило Лорелею любопытство, было бы лучше, если бы она пошла своей дорогой. Она подошла к рыбакам, столпившимся на другом конце улочки. Те перешептывались друг с другом и по очереди поглядывали на дорогу. Проследив за их взглядами, она заметила того же пирата, скользнувшего внутрь портовой таверны.

И снова ей следовало пойти своей дорогой. Она должна была выкинуть из головы появившегося пирата. Но любопытство победило, как всегда с ней и бывало. Оно тащило ее за собой, будто на поводке, который она не могла оборвать.

Отвернувшись от рыбаков, Лорелея поспешила по дощатому настилу на грязную дорожку, приподняв юбки и избегая мутных луж. Она глубоко вздохнула, прежде чем войти в таверну, и проскользнула внутрь, когда группа мужчин поспешно вышла оттуда.

От табачного дыма тут же защипало глаза и запершило в горле. Она отмахнулась от дыма, затем замерла и сжала ручку корзины покрепче, понимая, что должна очень постараться и вписаться в обстановку. Корзина с булочками в этом не помогала. Взглянув налево, она заметила пустой стол рядом с дверью и поставила корзину, убедившись, что никто не смотрит на нее. Все были слишком заняты разглядыванием пирата, удобно устроившегося за стойкой.

Мужчины за стойкой и барменши держались на расстоянии, будто он был чумным, и они могли заразиться. Стоявший за барной стойкой Грегор сжимал в руке тряпку и тер пивную кружку с таким усердием, будто никак не мог отмыть несуществующее пятно, и отказывался замечать сидевшего перед ним пирата.

Грегор не относился к числу любимчиков Лорелеи, и почему-то он и его всклокоченные волосы нравились ей теперь еще меньше. Лорелея подошла ближе и прислонилась к деревянной опоре. Наполовину спрятавшись, она продолжала наблюдать, все больше и больше любопытствуя о намерениях пирата и не обращая внимания на опасность, которой подвергала себя.

Впервые она почувствовала возбуждение. Она размышляла, не стоит ли подойти поближе, чтобы проверить, станет ли ощущение сильнее. В таверне было так тихо, что она услышала, как пират откашлялся. Грегор, должно быть, тоже это услышал, но продолжал его игнорировать. Когда пират ударил кулаком по стойке, Грегор перестал тереть кружку, его взгляд медленно скользнул вверх.

– Чем могу быть полезен? – проворчал он.

– Пинту эля, – ответил пират. – Это такой темный напиток, если он у вас есть.

Грегор перекинул тряпку через плечо.

– В моей таверне пиратов не обслуживают.

– Даже за золото? – пират запустил руку в карман своего черного жилета и вытащил что-то блестящее. Он положил на стойку несколько золотых монет и подвинул их к Грегору, глаза Грегора расширились. У пирата в руке осталась одна монета, и он играл ею, перекатывая между пальцев с такой ловкостью, будто творил волшебство.

Бармен окинул взглядом собравшихся в таверне людей, наблюдавших за ними. Лорелея догадалась по панике в его взгляде, о чем он думает. Люди станут шептаться и пускать новые слухи – о Грегоре, бармене, который принял пиратское золото, потому что тайно симпатизирует им и сам хотел бы стать пиратом.

Рука Грегора зависла над золотом, и на мгновение Лорелее показалась, что он возьмет его. Но вместо этого он оттолкнул монеты обратно.

– Вероятно, вам следует отправиться дальше на север. Говорят, шахтеры в Вентисе не имеют ничего против пиратской вони.

Грегор оказался еще невежественнее, чем считала Лорелея. Он должен был взять золото. На эти деньги он смог бы привести трактир в порядок: залатать дыры в потолке, прибить выгнувшиеся доски на полу. Люди не стали бы осуждать его – у них не было другого места, где можно залить алкоголем свои беды. Лорелея схватила бы золото, не задумываясь. Она поймала себя на мысли, что гадает, сколько же у пирата золота в кармане и хватит ли его, чтобы купить ей и матери возможность уехать из порта. Даже то небольшое количество, которым пират искушал