Он долго говорил, следуя за мной по пятам, объяснял, что просто хотел хоть как-то изменить жизнь. Да, новая должность, да, новые перспективы, но он хотел ребенка и представлял себе, как будет по выходным гонять с сыном в мяч в парке напротив… а если родится дочь, будет покупать ей мороженое, играть с ней в куклы и… и… А тут – эти таблетки. Зачем пряталась? Почему не сказала?

Он жаловался, что в какой-то момент я отстранилась и перестала видеть в нем хорошее, цепляясь только за плохое. И он стал плохим. Стал таким для меня, так как доказать обратное уже не мог. И не хотел. Со злости. От обиды.

Я молчала. Мне было жаль нас, жаль этот дом, но вернуть все было уже невозможно. Просто я не любила больше этого человека. Наверное, потому и видела только плохое, старательно отыскивая доказательства «нелюбви».

— Глеб, я больше не смогу жить с тобой, не смогу жить в этом доме, — сказала я, понимая, что нельзя просто так уйти, надо закончить наш разговор. – У меня теперь другая жизнь… и у тебя другая. Давай не будем искать виновных.

Глеб хотел что-то ответить, но замолчал на полуслове. Он всегда был гордым. Вот и теперь, видимо, решил, что с него хватит пустых исповедей. Постояв еще минуту, он вышел из комнаты.

Я собрала вещи — в основном, одежду и то, что понадобится поначалу. Спустившись в подвал, я закинула в сумку семейный фотоальбом, любимые мамины книги, кое-какую одежду и поднялась наверх.

Глеб молча помог мне отнести сумку в машину. Феликс дремал на водительском месте и спохватился только тогда, когда хлопнула дверь багажного отделения. Увидев Глеба, он не стал выходить – наверное, решил не вмешиваться в наши разговоры.

Перед дверью машины я остановилась и поблагодарила Глеба за помощь.

— Позвони мне, когда устроишься, — попросил он.

— Ладно, — ответила я, хотя твердо знала, что больше никогда не позвоню и не приду.

— Не уверен, что останусь в этом доме. Скорее всего, перееду. Если нужны какие-то вещи, приезжай, бери… пока не буду менять пароли и замки.

Я покачала головой. Мне хотелось поскорее оказаться в машине и уехать. Больше всего я боялась, что Глеб сейчас сломается, забудет про гордость и станет просить меня остаться. «Только не это, только не это» — думала я, глядя в бледное лицо теперь уже бывшего мужа.

— Тебе пришлют документы на развод, — вспомнила я.

— Да, — опустил он глаза и наиграно весело добавил, — надо будет это отпраздновать.

Шутка не удалась. Он осекся и снова замолчал.

— Ну, пока, — сказала я, открывая дверцу машины.

— Аня, если тебе нужна будет помощь, помни, я всегда помогу тебе.

Я села в машину. Тяжелое чувство усталости и обиды давило, не позволяя здраво мыслить. Машина тронулась, и я спиной почувствовала, как будто мой дом, маленький и приветливый, укоризненно смотрит мне вслед. На мгновение мне даже показалось, что вот-вот услышу тяжелые, громыхающие шаги догоняющего нас здания. Захотелось обернуться и посмотреть в последний раз на прошлое. «Не оглядывайся, окаменеешь» — почему-то вспомнила я слова старой сказки, которую когда-то в детстве рассказывала мама. Я сдержалась.

— Куда едем? – спросил Феликс.

— В церковь, — ответила я. — Мне нужно попросить прощения. Я покажу дорогу.

Ночь зажигала фонари, и наш маленький город, как ни в чем ни бывало, улыбался мне тысячами огней, плывущих по лобовому стеклу разноцветными отблесками. Мне хотелось ехать вечно, ни о чем не думая, ни о чем не жалея. Феликс, наверное, понимал меня и поэтому колесил по кварталу кругами. Вскоре мы свернули в знакомый переулок.

* * *

Когда мы подъехали к церкви, уже стемнело. На ступеньках толпились люди. Большие двустворчатые двери были открыты настежь, и мягкий желтоватый свет теплился в витражных окнах. Начиналось время вечерней службы.

— Подождешь меня? – спросила я у Феликса.

— Конечно, — ответил он с некоторым удивлением, будто другого варианта и быть не могло.

— Я быстро.

Переминаясь с ноги на ногу у машины, я ждала, пока последний человек исчезнет за высокими дверями. Среди темных фигур пыталась различить Илью, но почти все прихожане были в одинаковой темной одежде — не понять даже, где мужчина, где женщина. Когда, наконец, на ступеньках не осталось никого, я направилась к дверям.

Не решаясь зайти внутрь, я заглянула в зал через неплотно закрытые двери. В церкви началась вечерняя служба. Легкое, почти невесомое пение голосов сливалось в ту чудную мелодию, которую я слышала в вечер знакомства с Ильей. Все расселись по местам и, сложив руки перед собой, по-ученически прилежно слушали человека в длинной золотистой одежде.

Стараясь узнать среди прихожан Илью, я даже не заметила, как кто-то подошел сзади и встал за спиной. От прикосновения я вздрогнула и чуть не треснулась лбом о деревянные створки.

— Черт! Ну ты и напугал меня! — выдохнула я.

— Извини, — ответил Илья и улыбнулся. — Говоришь, что не знаешь, кто такой Бог. А вот с чертом, кажется, знакома.

— Да уж, пришлось познакомиться. Я к тебе ненадолго.

— Знал, что ты придешь. И знал, что не решишься зайти внутрь, поэтому ждал здесь. Может, отойдем?

Илья взял меня за руку и повел по дорожке, аккуратно выложенной камнями. За церковью, возле искусственного пруда, под кустами сирени стояла лавочка, обычная, деревянная, каких я давно уже не видела, разве что в фильмах. Никаких фонарей и люминесценции, только мягкий свет из окон церкви падал на траву. Я села на лавку и запрокинула голову. Звезды, много-много звезд. Давно я не видела их в таком количестве. И, честно говоря, не могла бы даже подумать, что в нашем городе есть место, где можно спрятаться от вездесущей цивилизации и просто смотреть на звезды.

— Ну, рассказывай, как твоя мама? Как ты?

— С мамой все нормально, по крайней мере, пока, — ответила я, снова почувствовав противный ком в горле.

— Тебя отпустили?

— Ну а как я, по-твоему, оказалась здесь? Отпустили, но на время. Попрощаться.

— Ты куда-то уезжаешь?

— Да, — ответила я, хоть это и было ложью. В последние дни свыклась с ней, как с родной. Только ложь и годилась в ответ на все происходящее. К тому же, может оно и лучше – сказать, что я уезжаю.

— Куда? – спросил Илья.

— Не знаю пока. Мне приказали сменить округ и город, иначе посадят, — снова солгала я. — Да и оставаться здесь все равно не смогу. Страшно… и незачем.

Илья понимающе качал головой. Но, похоже, не удивился и не расстроился. Наверное, просто все это ему было не нужно. Пора прощаться.

— Надеюсь, у тебя не было серьезных проблем из-за меня? Вопрос, конечно, риторический, но все же…

— Все нормально. На учет поставили, но это мелочи.