Мы стояли в прихожей и минут пять молча пялились друг надруга. Мне было любопытно, почему же она меня рассматривает так придирчиво, носкоро все выяснилось.

— Что ж, проходите, — вздохнула дама и провеламеня на кухню.

Кухня была большая, как и все в этой квартире, и даже нетакая грязная, как я думала, но что-то в ней было не то.

— Значит, так, — молвила дама. — Зовут меняЛидия Мелентьевна, я буду приходить два раза в неделю и проверять, как высправляетесь с работой. В ваши обязанности входит: уборка квартиры, да нешаляй-валяй, а как следует, затем вы должны готовить еду на одного человека,продукты я покупаю сама. Также стирка — ну, это не составит труда, есть машина.Приходить будете через день, оплата… — Она назвала смехотворную сумму.

Я взглянула в ее густо подведенные глаза и твердо сказала:

— Во-первых, я бы хотела оплату поденно, а во-вторых,то, сколько вы предлагаете, мне вообще не подходит.

— Что? — заорала дама. — Да тут и делатьничего не надо! Пришла, тряпкой два раза махнула, и что тут такие деньгиплатить?

«Сама и убирай!» — хотела сказать я и уйти, но вспомнила,что работы у меня нет, что живу я чуть ли не милостыней.

В конце концов я выторговала прибавку и осталась очень собойдовольна, но Тамара Васильевна, узнав, сколько же мне будут платить, оченьрасстроилась и сказала, что если бы она знала, что хозяйка такая выжига, то низа что бы меня туда не пустила.

Но в тот момент я была очень собой довольна и глядела надаму победительницей. Она взглянула на часы и заторопилась.

— Постойте! — спохватилась я. — Вы же непоказали мне его…

— Ах да! Кстати, и квартиру посмотрите.

В просторную прихожую выходило шесть дверей, и еще там былузкий коридорчик, который вел к кухне. Дама быстро пооткрывала все двери,продемонстрировав мне ванную, туалет и кладовку, которая была больше Лешкинойкомнаты. Следующая дверь, судя по неубранной кровати, являлась спальней.Форточка была закрыта, на полу и стульях валялись мужские вещи. Дамапоморщилась и быстро захлопнула дверь.

Я внутренне насторожилась и открыла последнюю дверь.

Комната была большая и, судя по двум высоким окнам красивойформы, достаточно светлая. Но сейчас окна были задернуты занавесками, это впятом-то часу дня! Я вопросительно оглянулась на свою провожатую, но онасмотрела в другую сторону. В самом темном углу на диване сидело что-то.

Лидия Me… (отчества ее я так и не запомнила) отдернулазанавеси, и я увидела, что в углу сидит мужчина и вид его ужасен. Он былболезненно худ, уж я сама далеко не пышка, но этот побил все рекорды. Волосыего казались пегими из-за седины. Одет он был в старые брюки от спортивногокостюма и несвежую рубашку с оторванной пуговицей на левом рукаве. Губы мужчиныбыли плотно сжаты, а глаза…

— Александр! — нервно окликнула его дама.

Он поднял голову. Глаза его горели темным огнем. Но огоньэтот не светил, он пожирал его изнутри. Мне показалось, что если я подойдупоближе, то услышу ровное гудение, как в топке паровоза. Хотя я и ожидалаувидеть инвалида, но несколько обалдела.

— Не беспокойтесь, он абсолютно не опасен, —затараторила дама, — он будет сидеть тихо в углу. Если вам нужно убрать вэтой комнате, вы просто скажите ему погромче, чтобы он уходил, или самиотведите.

Ест, одевается и пользуется туалетом онсамостоятельно. — В голосе дамы появились горделивые нотки дрессировщицыдиких зверей. — Значит, сегодня вы можете идти, к работе приступитезавтра.

— А деньги? — напомнила я.

— Хорошо, — нехотя сказала дама, — деньги зазавтрашний день я оставлю вот тут. Ключ возьмете в квартире напротив, я вастуда отведу и представлю.

С улицы раздался нетерпеливый гудок автомобиля. Дама открылаокно и высунулась в него по пояс, заорав истошно:

— Петя, поднимайся сюда!

Через пять минут в квартире появился Петя, дамин муж. Петябыл мордат, розовощек, и видно было, что пиво он любит сверх меры. На меня Петябросил один взгляд мельком и отвернулся. А я сразу поняла, почему дама такпристально меня изучала, прежде чем нанять на работу: муж был моложе ее лет напятнадцать. Отсюда и пластмассовые заколки, и красненький молодежный костюмчик.Но, одернула я себя, мне-то какое до этого дело?

Дама нагрузила Петю двумя здоровенными коробками, в однойбыл, по моим предположениям, портативный телевизор, а в другой — сервиз, потомучто дама уж слишком суетилась.

— Пойдемте! — Она показала мне, как закрыть дверь,и помчалась по лестнице, крича Пете, чтобы нес осторожно.

Я позвонила в квартиру двадцать девять.

Дверь открыли сразу же, очевидно, бабуля давно уже стояла углазка.

— Ну что, подрядилась? — спросила старуха. —За сколько?

Почему-то всем в этом доме есть дело до моих заработков. Нос бабушкой я решила не ссориться, а попробовать выяснить что-нибудь проинвалида, меня очень беспокоил этот ровный огонь в его глазах.

Черт его знает, что у него в голове, вот стану я пол мыть, аон подкрадется сзади и стукнет чем-нибудь. Ему-то ничего не будет, у него всесправки есть, а вот у меня маленький сын.

Бабуля провела меня в комнату, и там, при свете, я увидела,какая она старая — не меньше восьмидесяти. Мы познакомились, бабку звалиПавлина Ивановна.

— В общем, так, Мария. Я тут главный сторож, караулюего, — она кивнула на стенку, — раз по восемь на дню захожупроведать. Накормлю и умою. Вот только убирать и готовить не могу — силы уже нете. Так что ты уж расстарайся. Все ж негоже, хоть и такой он, а живой ведьчеловек.

— Давно он так? — полюбопытствовала я.

— Пятый год уже, — нахмурилась старуха. — Ехална машине, попал в аварию. Руки-ноги целы. А в голову ударило. Лечили егодолго, по больницам мытарили, да так ни с чем и выпустили. Раньше мать с нимжила, полный уход был, а в прошлом году, — старуха подняла глаза кпотолку, что-то подсчитывая, — ну да, скоро год будет, мать его умерла.Думали его в психбольницу оформить, как вдруг объявилась эта.

Павлина Ивановна сделал пренебрежительный жест, изображающийвзбитую челку моей нанимательницы.

— Кто же она ему будет?

— А никто и знать не знает, — чуть не плюнуластаруха. — Какая-то родня, седьмая вода на киселе, ихнему заборутроюродный плетень. Не то сестра сводная, не то тетка двоюродная.

— Что, квартиру эту хочет захапать?

— Тут вот какое дело, — зашептала бабуля. —Дом у нас неприватизированный, какой-то особо ценный, под охраной государства.А она, Лидия-то, хотела сюда прописаться. Но в ЖЭКе на эту квартиру давно глазположили. И уперлись, говорят: не родня она ему — и все тут. А там и верно, подокументам сомнительно. Потому что если бы было кровное родство, то она,Лидия-то, куда угодно бы пролезла. Сначала она хотела Сашу в психушку отдать, акогда ей в прописке отказали, то решила его дома оставить, чтобы ухаживать. Ана самом деле приводит своего мордатого, и тащат они из "квартиры почем зря.Коробками выносят, да ты сама видела.