– Именно так. – Похлопав Луизу по щеке, леди Ирвинг вышла так же стремительно, как и вошла.

Луиза выдохнула с облегчением и плюхнулась на кровать. Нет, она не привезла с собой свои проблемы.

Но зато теперь у нее появился целый ворох новых. Ей предстояло оставить в дураках двух мужчин, помешанных на ставках, и усмирить весьма некстати возникшее желание. Или пустить его на самотек.

Похоже, ее жизнь и впрямь начинается с нового листа.

И эта новизна была по-своему притягательна.

Принимая во внимание тот факт, что он соврал Локвуду насчет готовящегося сюрприза, Хавьер счел, что ему удалось придумать вполне приличное развлечение для гостей.

– Но чем именно нам предстоит заняться? – не унималась Джейн, которой приходилось бежать, чтобы успевать за широким шагом Хавьера. – Ради чего я должна гнаться за тобой, рискуя отморозить себе…

– Джейн, – строго предупредил ее Хавьер.

– Пальцы ног, – как ни в чем не бывало закончила кузина. – Господи, какой ты все-таки подозрительный, Хавьер. Говорят, все к старости становятся ворчливыми, но я думала, это не про тебя.

Хавьер не удостоил ее ответом, лишь зашагал еще быстрее. И правильно сделал, потому что Джейн от него отстала. Несколько минут Хавьер наслаждался тишиной.

Он вел гостей к беседке, в которую редко кто заглядывал. Находилась она примерно в полумиле к югу от главного дома. Граф надеялся, что слуги точно выполнили все его указания и ничего не забыли.

День выдался погожий – не самый худший для прогулки на свежем воздухе, что бы там ни говорила Джейн. Разве что было немного ветрено. После недавней оттепели от снега мало что осталось, и влажная земля приятно пружинила под ногами. Позади него слышался гул голосов и временами доносился смех.

Было что-то умиротворяющее в порывах ветра, ворошившего пожухлую листву. Голова Хавьера все еще раскалывалась от вопросов, которым он не находил ответа, и даже любимый Данте, которого он перечитывал до поздней ночи, не принес облегчения. Только глаза болели, словно в них попал песок.

Ну, вот и беседка совсем рядом – изящное сооружение, напоминающее готический собор на вершине пологого холма.

Состоявшая из кружевных арок и башенок, единственное назначение которых в том, чтобы радовать глаз, выкрашенная в белый цвет, она выглядела особенно нарядной на серо-коричневом фоне голых деревьев. Внутри по кругу стояли скамейки с разложенными на них подушками, а в центре над дотлевающими угольями костра висел гигантский котел.

В беседке восхитительно пахло пряностями, жженым сахаром, ромом и бренди. На низком столике возле очага стоял поднос с высокими медными кружками.

Отлично. Декорации на месте. Все готово к началу представления, в котором ему, Хавьеру, как и его гостям, предстоит сыграть свои роли. Собственно, в этом и заключался его блестящий план.

– Ромовый пунш! – радостно провозгласил лорд Везервакс. – Очень празднично. В такой холодный день, как сегодня, ничего лучше и не придумаешь. – Ветер растрепал седые волосы, которые торчали из-под шляпы достопочтенного лорда, и нос его покраснел – надо полагать, от холода. Лорд Везервакс напоминал городского сумасшедшего, впрочем, вполне безобидного.

Лорд Везервакс шел первым, за ним тянулся длинный извилистый хвост из остальных гостей дома.

– Вы угадали, это действительно ромовый пунш, – подтвердил Хавьер. – Уиллинг, мой дворецкий, сам смешивает ингредиенты в одному ему известной пропорции. Ромовый пунш – его фирменный напиток.

– Что вы для нас запланировали, милорд? – нетерпеливо поинтересовалась леди Брэдли. – Вы обещали нам сюрприз.

– Ах, да, – рассеянно ответил Хавьер. – Я обещал.

Хавьер дождался, пока все гости вскарабкаются на вершину холма и разместятся в беседке. Все сгрудились вокруг исходящего ароматным паром котла, и лорд Везервакс, которого Хавьер ни разу не видел абсолютно трезвым, взял на себя труд разливать напиток в протянутые кружки.

– Я слегка покривил душой, – сказал Хавьер. – Сюрпризов я жду от вас.

Гости озадаченно уставились на хозяина дома.

– Как всем известно, сегодня канун Рождества. Я мог бы предложить вам отправиться на поиски рождественского полена или за зелеными побегами, но столь прозаичные развлечения не для нас, верно? Пусть соблюдает традиции тот, кто не может придумать ничего своего.

– А вы придумали что-то более интересное?

Разумеется, этот вопрос задала Луиза.

На ней была ярко-алая пелерина с капюшоном, руки она засунула в муфту золотисто-коричневого цвета, такого же яркого, как и цвет ее волос. На фоне уснувшей природы, тусклых цветов земли и мглисто-серого неба мисс Оливер казалась райской птичкой, неведомо как залетевшей сюда. Жизнь била в ней ключом, и Луиза невольно притягивала к себе взгляды.

– Это будет зависеть от вас, – ответил Хавьер, одними губами добавив «булочка». Это стоило сделать хотя бы ради того, чтобы полюбоваться тем, как еще сильнее раскраснелись ее порозовевшие на ветру щеки. – От всех вас, – громче повторил Хавьер, приглашая гостей рассаживаться. – Я прошу вас поделиться своими талантами, и, если мы все вместе найдем занятие, которое нам понравится больше, чем обламывать сучья на елках, то сможем сказать, что праздник удался на славу.

Какое выражение будет наиболее уместным в этой ситуации? Хавьер остановился на выражении номер два: высокомерная уверенность. Как правило, оно без труда убеждало стадо баранов, которое считает себя высшим светом Лондона, в том, что его предложение необходимо принять.

– О каких талантах вы говорите? – раздался голос синьоры. – Вы желаете, чтобы я спела?

Она откинула капюшон и распахнула плащ, очевидно, чтобы выставить на показ свою безусловно выдающуюся грудь. В этой монументальной позе она скорее напоминала моцартовского Командора, чем донну Анну.

Хавьер спрятал вполне искреннюю улыбку, рожденную мысленным сравнением синьоры с Командором, изобразив на лице выражение номер три: снисходительный интерес.

– Если только у вас нет иных, скрытых талантов, которыми бы вы хотели с нами поделиться. Я призываю всех присутствующих творчески переосмыслить свои возможности. Проявите изобретательность! Самый талантливый из гостей получит приз или право назначить следующую ставку.

Хавьер безупречно владел голосом. По мере того, как говорил, он менял модуляции. Его голос звучал все спокойнее, даже апатичнее. Чем меньше заинтересованности граф будет выказывать, тем выше вероятность того, что его предложение будет принято. Особенно при содействии пунша.

Жизнь была бы куда интереснее, если бы в ней было меньше предсказуемости.

– Не слишком ли вы самонадеянны, лорд Хавьер? – подала голос леди Ирвинг. – Я не обладаю никакими талантами, которые мне хотелось бы демонстрировать на потеху публике.