Дома все было в порядке, но по Голливуду ползли ужасныеслухи. Началась «охота на ведьм». Голливудский черный список был обнародованнесколькими месяцами раньше, в нем фигурировали режиссеры, сценаристы и те,кого вообще никто не знал. Этим людям работу уже не найти. У всех с уст несходило слово «комми», на уволенных указывали пальцами даже прежние друзья.Печальное время. Фэй отчасти радовалась, что больше не принадлежит к миру кино.Самое трагичное заключалось в том, что занесенные в список внезапно оказалисьне только без работы, но и в полной изоляции. Друзья боялись встречаться с ними.

Компания «Уорнер Бразерс» вывесила перед студией огромныйплакат: «Хорошие фильмы и добропорядочные граждане», чтобы никто не сомневалсяв их кредо.

Комитет по расследованию антиамериканской деятельностиработал уже десять лет, но никогда не действовал столь круто. В октябре 1947года «Голливуд 10» приговорили к тюремному заключению за отказ датьсвидетельские показания. Казалось, весь город сошел с ума, и Фэй испытывалапочти физическую боль, слыша о старых друзьях или просто знакомых. К 1948 годуталантливые актеры, которых все так любили, вынуждены были покинуть Голливуд истать водопроводчиками, плотниками; многие перебивались случайными заработками.Для них голливудская сказка кончилась, и Фэй с болью говорила Варду:

– Я так рада, что давно вне всего этого. Никогда недумала, что такое может произойти. Какая гадость!

Вард заботливо смотрел на нее. Казалось, она счастливанынешней жизнью, но иногда он задумывался: не скучает ли жена по старойкиношной карьере?

– А ты уверена, что не тоскуешь по прошлому, детка?

– Ни минуты, любовь моя. – Но он заметил, что впоследнее время Фэй стала беспокойней, словно ей чего-то недоставало. Онаначала помогать в местном госпитале, проводила много времени с мальчиками.Лайонелу было уже почти два года, а Грегори – десять месяцев. Прекрасныйребенок, улыбчивый, кудрявый. Но Фэй показалась Варду намного прекрасней своихдетей, когда за несколько дней до первого дня рождения Грега объявила, чтоснова в положении.

Беременность оказалась трудной. Она чувствовала себя хужеобычного с первых же дней, гораздо быстрее уставала. Ей не хотелось никудавыходить, и Вард заметил, что она гораздо больше раздалась на этот раз. Животпочти сразу стал огромным, и к Рождеству доктор заподозрил причину. Онвнимательно обследовал ее и, когда она оделась, улыбнулся.

– По-моему, пасхальная булочка преподнесет вам сюрприз,Фэй.

– Какой же? – Она чувствовала, что едва можетпередвигаться, а до родов оставалось еще три месяца.

– Есть небольшое подозрение, что возможна двойня.

Фэй удивленно уставилась на него. Такое ей и в голову неприходило, хотя она безумно уставала и как раз сегодня подумала, что живот унее чересчур велик.

– Вы, уверены?

– Нет. Немного позже сделаем рентген, но окончательноузнаем во время родов.

Доктор не ошибся: две хорошенькие маленькие девочки вышли изнее с интервалом в девять минут, и Вард был настолько вне себя от счастья,увидев малюток, что впал в неистовство. Фэй получила в подарок два браслета –рубиновый и бриллиантовый, два рубиновых кольца, бриллиантовые и рубиновыесерьги. Даже Грег и Лайонел застыли на месте, когда родители принесли домойдвух младенцев вместо одного.

– Каждому по сестричке, – сказал Вард, любовновкладывая по розовому пакету в руки сыновей.

Двойняшки у всех имели потрясающий успех. Сестры не быликопиями друг друга, но очень похожи. Старшая – Ванесса – очень напоминала мать:изумрудные глаза, светлые волосы, тонкие черты лица; очень спокойная. А младшаяотличалась жуткой крикливостью, но зато первая улыбнулась. У Валери было такоеже точеное лицо и огромные зеленые глаза, но волосы огненные с рождения и – подстать им – буйный нрав.

– Господи, откуда это у нее? – Вард в недоумениикачал головой, глядя на рыжую шевелюру дочери.

Валери росла и на глазах хорошела. Потрясающе красиваямалышка, все прохожие оборачивались на нее. Временами Фэй беспокоилась, чтоВалери затмевает сестру. Ванесса такая спокойная; казалось, ее вполнеустраивала жизнь в тени сестры, которую она боготворила. Ванесса тоже былахорошенькой, но тихой, более домашней, для нее было счастьем разглядыватькнижки с картинками, а от озорной Валери доставалось даже мальчишкам. Лайонелтерпел все ее выходки, а Грегори частенько цеплялся в рыжие волосы сестры, ноВалери едва ли не с пеленок могла постоять за себя.

Дети росли, в общем-то, ладили друг с другом, и соседиговорили, что это самая симпатичная компания, которую им доводилось видеть. Двекрасивые девочки носятся вокруг дома, играют с миниатюрными пони, купленнымиотцом несколько лет назад, мальчики прыгают вокруг и лазают по деревьям, вклочья раздирая шелковые штанишки… Дети были без ума от карусели, катания напони – всего, что покупал отец, а он обожал играть с ними. В тридцать два годаВард сам был похож на мальчишку, и Фэй переполняло счастье. Четверых детей имказалось вполне достаточно, и она больше не хотела рожать. Вард тоже готов былостановиться на четверых, хотя нет-нет да и заявлял, что ему по-прежнемухочется десятерых, однако Фэй округляла глаза при упоминании об этом – у нее ибез того хватало дел.

Год назад Вард купил дом в Палм Спрингс, и часть зимысемейство жило там. Фэй любила ездить с ним в Нью-Йорк навещать друзей. Ихжизнь была прекрасна и очень далека от ее нищей юности и унизительногоодиночества школьных лет.

Вард во всем полагался на жену. В детстве он имел абсолютновсе, вот только родителей никогда не было радом. Отец работал, мать проводилавсе свое время в каких-то благотворительных комитетах, иногда они отправлялисьпутешествовать, но Варда с собой не брали. Он поклялся, что в его семье всебудет иначе. Тэйеры ездили с детьми всюду – и на уик-энды в Палм Спрингс, и вМексику. Все они обожали друг друга, дети расцветали от внимания родителей,щедро изливавшегося на них.

Лайонел был склонен к тишине, чувствителен и задумчив, близокнатурой к Фэй. Его серьезность временами раздражала Варда. Зато Грегори часамииграл с отцом в футбол и больше походил на него самого в детстве – радовалсяудачам, был спортивен, беззаботен… Валери хорошела день ото дня. Она была самойтребовательной из всех четверых и неустанно пеклась о своей неотразимости;Ванесса на ее фоне казалась Золушкой. Валери отбирала у нее кукол, игрушки,любимую одежду, но Ванессе это было безразлично – она и сама с радостьюотдавала все сестре. Девочку интересовало совсем другое – взгляд матери, теплоеслово Варда, поход в зоопарк за руку с Лайонелом, ее заветные секреты и мечты.Она часто лежала под деревом, глядя в небо, этакая маленькая мечтательница.

– Я была примерно такой же в ее возрасте, –говорила Фэй мужу, когда тот бросал взгляд на хорошенькую светловолосую дочку,часами лежавшую на траве наедине со своими мыслями.