погибла мать Уинноу. Она горюет, ей нужно больше времени.

В кабинете повисла мучительная тишина.

Айрис сделала прерывистый вдох. Пульс стучал в ушах. Зеб что-то говорил, но его голос превратился для нее в назойливый гул. Айрис поймала взгляд Романа и прошептала:

– Откуда ты знаешь?

– Прочитал некролог твоей мамы.

– Но ведь никто не читает некрологи.

Роман молчал, но лицо его вспыхнуло, и у Айрис возникло страшное подозрение: если она взяла за правило никогда не читать, что он пишет, то он читает все, к чему она приложила руку. В том числе сухие тематические объявления и трагические некрологи. Возможно, выискивает опечатки, чтобы подразнить ее после выхода газеты. А может, потому что она конкурентка, и Китт хочет знать, с кем ему приходится соревноваться. Айрис никак не могла придумать веской причины такому интересу и отвернулась от него.

– Уинноу? – рявкнул Зеб. – Уинноу, это правда?

– Да, сэр.

– Почему ты вчера ничего не сказала?

«Потому что не хотела расплакаться перед вами. Потому что не хотела вашей жалости. Потому что я едва держусь».

– Не знаю, – ответила она.

– Ладно, – резко сказал Зеб. – Я же не могу тебе помочь, если ничего не знаю, так? – Он тяжело вздохнул и потер лоб. Потом его тон смягчился, словно он осознал, насколько был груб. – Я очень сочувствую твоей потере, Уинноу. Это несчастье. Но, боюсь, я уже принял решение: Китт завоевал колонку. Но если тебе нужно несколько дней выходных в связи с тяжелой утратой… я пойду тебе навстречу.

Айрис подумала о выходных. Это значит, что она будет дома, одна в печальной квартире с винными бутылками, оплывшими свечами и ободранными обоями. Будет ждать, что мама вернется, а та не вернется никогда. И тут ее поразила новая мысль. Айрис не хотела брать отпуск, но и в «Вестнике» оставаться не хотела. Карьера, о которой она мечтала, внезапно померкла по сравнению с другими ценностями в ее жизни.

Единственный член ее семьи сейчас на западе, где бушует война.

Она хотела найти брата.

– Нет, сэр. Я увольняюсь, – сказала она, поднимаясь.

Роман дернулся рядом с ней.

– Что? Нет, мистер Отри, я…

Зеб, не обращая внимания на новоиспеченного колумниста, возмутился:

– Увольняешься? Хочешь уйти от меня, Уинноу? Вот так?

Ей не понравилось, как это прозвучало. Как будто она сдалась. Но теперь, когда она произнесла эти слова, у нее словно гора с плеч свалилась.

Она будет искать Фореста.

– Да, сэр. Пора двигаться дальше. – Она повернулась к Роману и протянула ему руку. – Прими мои поздравления, Китт.

Он просто смотрел на нее, и в его голубых глазах горел огонь.

Айрис начала неловко отводить руку, когда он наконец протянул свою. Его ладонь было крепкой и теплой. По ее предплечью пробежал трепет, словно от их соприкосновения возник электрический разряд, и когда Роман наконец отпустил ее руку, Айрис восприняла это с облегчением.

– Раз уж увольняешься, то ступай-ка отсюда, Уинноу, – сказал Зеб, щелкнув своими короткими толстыми пальцами. – Ты мне больше не нужна. Но если ты выйдешь за эту дверь, не ожидай, что я снова тебя приму.

– Послушайте, мистер Отри, – отрывисто произнес Роман, – не думаю, что…

Остальное Айрис не слышала. Она вышла из кабинета, нашла на кухне деревянный ящик и отправилась к своему столу собирать вещи.

Их у нее было не так уж много: небольшой цветок в горшке, несколько любимых карандашей и ручек, фигурка бегущей лошади, книги по грамматике и потрепанный словарь.

– Уинноу, – подошла к ней встревоженная Сара. – Ты не…

– Я увольняюсь, Приндл.

– Но почему? Куда ты пойдешь?

– Еще не знаю. Но мне пора уходить.

Сара поникла. Очки у нее на носу блеснули.

– Я буду по тебе скучать.

Айрис подарила ей последнюю улыбку.

– Я тоже буду по тебе скучать. Может, в один прекрасный день я встречу тебя в музее?

Сара опустила взгляд в пол, словно мечты ее по-прежнему были недосягаемы.

Столы один за другим затихали и замирали. Все сотрудники один за другим устремляли на нее взгляды, пока вся работа в «Вестнике Оута» не остановилась.

Тишину нарушил Зеб. Он с хмурым видом подошел к ней. В желтых зубах – сигарета, в руках – пачка купюр.

– Твоя последняя зарплата, – сказал он.

– Спасибо.

Она взяла деньги и сунула во внутренний карман плаща. Потом подобрала ящик, выключила настольную лампу, напоследок ласково коснулась клавиш печатной машинки и двинулась по проходу.

Романа на месте не оказалось. Айрис не знала, где он, пока не подняла взгляд на стеклянные двери. Он стоял перед ними, как баррикада, сложив руки на груди.

– Будь добр, отойди от двери, – сказала она, подойдя к нему.

Айрис старалась говорить с иронией, но голос предал ее и сорвался.

– Не думаю, что тебе стоит вот так уходить, Уинноу, – прошептал он.

– Не так, Китт? Тогда как же мне уходить?

– Ты должна остаться.

– Остаться и писать некрологи? – вздохнула она. – Не надо было его публиковать.

– Некролог твоей матери? Тогда никто из нас не знал бы, что ты страдаешь. Что бы ты делала, если бы взяла обратно слова, которые написала о ней? Продолжала бы днем с нами притворяться, что у тебя все хорошо, даже если горюешь по ночам? Узнала бы ты себя через неделю, месяц, год?

– Ты ничего обо мне не знаешь, – прошипела она, ненавидя себя за то, что прочувствовала его слова так, словно вдохнула их. За то, что слезы снова потекут из глаз, если она осмелится моргнуть. – А теперь, пожалуйста, отойди, Китт.

– Айрис, не уходи.

Она никогда не слышала, чтобы он называл ее по имени. Слово просочилось в нее, как солнечный свет, согревая кожу и кровь, и девушке пришлось отвести взгляд прежде, чем он поймет, как сильно это на нее подействовало.

– Удачи тебе, Китт.

Тон ее вышел холодным и спокойным, совсем не отражая то, что она чувствовала на самом деле.

Роман отступил в сторону.

Не размягчится ли он теперь, когда ее не будет рядом, чтобы закалять его? Может, он тоже это знал, поэтому настаивал, чтобы она осталась.

Айрис открыла дверь и переступила порог.

Из «Вестника Оута» она ушла, ни разу не оглянувшись.

14

Прощание с призраками

Пишу тебе, чтобы сообщить: я уезжаю. Уже завтра меня не будет в этом доме, и я полагаю, что магический портал отныне будет для нас недоступен.

Айрис прекратила печатать и уставилась на дверь гардероба, недоумевая, почему она вообще пишет своему загадочному собеседнику. Она не обязана это делать, но чувствовала, что должна