На фоне этого даже Вайсберг, вылезший изподвыподверта, не так шокировал. За последние три дня Савелий глаз не сомкнул! Москвичи и прочие товарищи носились, словно в попу ужаленные, и выносили ему мозг в режиме 24/7!!! Все активно стремились «компенсировать» случившийся провал, «вычислить» виновных и не дать сделать себя козлами отпущения. Собственно, и глава горисполкома был занят тем же. В ходе проведенной «компании» он успешно отбил все направленные на него и его людей поползновения, но только при этом окончательно потерял контроль над Лакуной… Попытки как-то договориться ни к чему не привели — представители Центра оказались непреклонны.

Представитель СовНарКома Мельников, с виду — нормальный и понимающий, идущий на контакт. Ещё бы! Если для него всё сложится благополучно, именно он и встанет курировать новую Терос Мегаро.

Второй же партийный уполномоченный только и ищет повод скинуть Савелия…

Так и выходило, что новая градообразующая отрасль оказалась целиком и полностью городу не подконтрольна. Или нет?

Савелий Евграфович ещё раз кинул взгляд на раскрытую папку с личным делом. Николаев Василий Степанович. Избранный, ныне наделенный Божественным правом на владение одной четвертой новой лакуны. Импульсивен, непредсказуем, возможно, в определенной степени неадекватен (а Избранные — они все немного «того», кто бы что не говорил). Это с одной стороны. А с другой: придерживается идеологически правильных политических взглядов. Подмывает сказать: «туповат», но нет. Петровский прав — парень не прост. Образования, конечно, не хватает, но он точно не глуп и очень перспективен. За месяц собрал целую армию и, судя по результатам, вполне эффективно с ней управляется.

«Активное сближение с Канисами». Эти волки из госпиталя его умыкнули, семью Николаева спасли(за что им, пожалуй, спасибо). Что, конечно, общую ситуацию не красит. Но в свете последних раскладов проблема Канисов, считай, и не проблема вовсе.

— Вот скажите мне, Кирилл Витольдович, что нам сейчас делать? — председатель сел напротив заместителя и устало глянул ему в глаза.

— Прямо сейчас — ждать, — Ворон выглядел спокойным. «А нервы у него истрёпаны не меньше, чем у меня» — мелькнуло в голове Савелия. — Ждать и готовиться. Пока мы даже приблизительно планировать ничего не можем.

— А что думаешь насчет Николаева?

— Мальчишка непредсказуем.

— Это с какой стороны посмотреть, — Савелий усмехнулся. — Вот, к примеру, Огнев, как мне доложили, вызвал паренька «на ковер». Дурак явно попытается решить вопрос в своей манере — криками и нахрапом.

— И пацан взорвется и снова что-то «отчебучит», — подхватил Ворон. — И мы тогда…

Тут дверь распахнулась, и в кабинет влетел делопроизводитель, отправленный присматривать за Огневым. Без стука. Что само по себе ненормально. А по его вытаращенным глазам и взъерошенной шевелюре было понятно — сообщение экстренное!

— Там!.. Там!.. Огнев! Орёт на Николаева! Обвиняет в краже земли у государства!

А из распахнутой двери раздался даже не крик — рев:

«Да после этого вы не имеете права называться не то, что пролетарием, но и товарищем!»

Хоть он и ожидал чего-то подобного, и всё же Ворону показалось, что земля уходит из-под ног:

— Он… что???

— Кирилл, за мной! — и глава горисполкома с горящими глазами стремглав вылетел из кабинета.

Ворон лишь сдавленно прорычал: — Твою ж мать!!!

И кинулся вслед за шефом, твердя про себя: «Главное — не упустить парня! Главное — ЛИЧНЫЙ контакт!»

Савелий шел по коридору, прислушиваясь к разгорающемуся конфликту. И всё сильнее через чиновничью маску пробивался победный оскал. Ситуация складывалась как нельзя лучше. Главное теперь вовремя «подсечь рыбку», при этом не дать ей превратиться в «Моби Дика», который утащит на дно их всех скопом.

Крики разносились по всему этажу: «Это я-то единоличник⁈ Я — не пролетарий⁈ Да я вот этими руками разворотил башку четырёхрангового тероса, громившего мой родной завод! Мой родной цех! А вот где были Вы, т-товарищи, которые, видать, куда больше товарищи, чем все остальные товарищи⁈ Ась⁈» — Николаев крыл московское начальство во всю силу своих молодых легких. Любопытные выглядывали из кабинетов, заслушавшись. Однако, узрев маршировавшее по коридору начальство, быстренько прятались за дверями.

«Что делали Вы, когда я уничтожал теросов с той стороны и готовил боевой отряд для решающего сражения⁈ Проверяли моих товарищей и родных⁈ Обыски устраивали⁈ Ась⁈ И это я, значит, я украл землю у народа⁈ Так она мне даром не нужна!!! Заберите её и подавитесь! Я отправился в Лакуну, чтобы спасти людей! Чтобы было меньше жертв! А не за какой-то наградой! И если Советская власть считает меня вором, так забирайте их все без остатка и делайте с ними всё, что вздумается!!!» — эхом неслось по всему зданию.

«Та-а-ак! Интересно! Кто это его про допросы и обыски информировал? Канисы, к гадалке не ходи!»— решил Ворон. Савелий же напряженно думал и готовился. В разговор нужно было вклиниться так, чтоб и с Огневым окончательно не разругаться, и Избранного «защитить от несправедливых нападок».

На самом пороге кабинета они столкнулись с Мельниковым. Тот, видимо, тоже шёл на источник шума. Сейчас же он всем своим видом демонстрировал председателю и его заму, что крайне не одобряет действия своего коллеги и разделяет их гнев и беспокойство.

Дверь распахнулась, и пришедшие нос к носу столкнулись с Василием, ринувшимся вон из кабинета, а Мельников был чуть не сбит гигантским волком, который, ощущая ярость хозяина, топорщил шерсть и скалил зубы в утробном рычании. Возникла неловкая пауза, и тут зверь вежливо отступил на шаг назад — и не скажешь, что секунду назад был готов глотки рвать.

Парень же выглядел взбешённым. Он узнал вошедших, коротко и отрывисто дёрнул каждую протянутую к нему ладонь, а затем обратился к Ворону, как самому знакомому:

— Кирилл Витольдович, что же это получается? Партия оценила мою инициативу, оказала доверие, приняла в свои ряды. Я бился в Лакуне сперва в одиночку, а потом и вместе с товарищами, не щадя себя, людей защищал, город родной! А теперь меня ворюгой и единоличником клеймят! За что⁈ — он сделал большие глаза и картинно поджал губы.

* * *

«Не переборщил?» — засомневался Алукард, летающий вокруг и наслаждающийся шоу.

«В самый раз!» — успокоил я его, потому что в человеческой психологии разбирался лучше партнёра. Десятки курсов и частных занятий по психологии и управлению давали о себе знать, позволяя, когда надо, виртуозно играть на нервах окружающих.

Тем временем Савелий Евграфович решительно ворвался на сцену и решил взять инициативу в свои руки:

— Товарищи! Товарищи! Думаю, что всем нам сейчас лучше не горячиться и успокоиться! — произнёс он с воодушевлённым напором. — На