До сего момента у него не было времени обсудить с сестрой ее впечатления от семейного ужина и узнать ее мнение о новоиспеченных родственниках.

– О, это самый потрясающий дом, который я когда-либо видела! – Локлин взяла брата под руку и прижалась к нему. – На стене гостиной висит настоящий Пикассо и, клянусь, кажется, там хранится даже яйцо Фаберже! Ты видел только зал для приемов и парадную столовую, но Линк и Тэйт в основном используют свои огромные комнаты так же, как и обычные люди: на полу разбросаны игрушки, на холодильнике прикреплены детские рисунки. Ну да, возможно, у большинства людей рисовальные мелки разбросаны не по персидским коврам, но мне понравилось, что эта комната выглядит по-настоящему жилой.

Локлин продолжала увлеченно описывать особняк Баллантайнов, которым пользовалось несколько поколений этой семьи. Тайк не прерывал сестру, потому что ему и самому было интересно узнать больше о доме, в котором выросла Сэйдж. Он навострил уши при упоминании о современном тренажерном зале Линка и о винном погребе с климат-контролем в подвале.

– А что ты думаешь о Сэйдж? – спросил наконец Тайк.

Ведь эта женщина, как и его сестра, будет рядом с ним всю жизнь. Очень важно, чтобы Сэйдж и Локлин поладили друг с другом. Они теперь – одна семья.

– Она немного колючая, – нахмурилась Локлин. – Хотя, может, это не самое подходящее слово. Испуганная. Уязвимая.

– Но она тебе нравится?

– Да, кажется, нравится. – Локлин снова нахмурилась. – Мы должны были пообедать с ней на этой неделе, но она отложила нашу встречу. Я послала Сэйдж пару сообщений, пытаясь назначить другое, более удобное время, но она пока занята.

Тайк нахмурился, различив в голосе Локлин боль. Пытаясь ободрить сестру, он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Да, Сэйдж много жаловалась на чересчур капризную заказчицу – принцессу из Саудовской Аравии, которая никак не может решить, как должно выглядеть ее новое кольцо.

Они повернули за угол, и Тайк увидел в конце улицы знакомую стройную фигуру. Сэйдж в черных брюках, черных сапогах и алом пальто стояла на тротуаре, глядя на экран своего телефона и не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

Тайк подтолкнул сестру локтем.

– Наверное, клиент перенес встречу на другое время, и Сэйдж вернулась домой раньше, чем должна была. Давай ее догоним!

Локлин с беспокойством взглянула на брата.

– Может, ты сначала предупредишь Сэйдж о том, что я тут?

– Нет, идем! – настаивал Тайк. – Сегодня слишком холодно, чтобы болтаться по улице.

Локлин покачала головой, вытащила телефон и набрала номер Сэйдж.

Та, увидев, кто звонит, недовольно поморщилась. Вместо того чтобы ответить Локлин, Сэйдж сунула телефон обратно в карман пальто.

Увидев несчастное выражение лица сестры, Тайк разозлился. Локлин попыталась улыбнуться сквозь слезы, набежавшие на глаза.

– Видишь, она переносит нашу встречу вовсе не из-за того, что занята. Все дело во мне.

– Лок…

Тайк и не знал, что сказать. На мгновение на лице сестры отразилось то же выражение, что и в далеком детстве, проведенном с их матерью: «Я ведь люблю тебя! Что со мной не так? Почему ты не любишь меня в ответ? Я в чем-то виновата?»

Локлин поцеловала брата в щеку.

– Все в порядке. Может быть, Сэйдж просто не готова общаться со мной. – Она похлопала его по руке. – Поговорим позже, ладно?

Тайк смотрел, как сестра идет прочь по улице, и его душу переполняли гнев и разочарование. Он снова кинул взгляд на Сэйдж, которая подходила к двери своего дома, вынул телефон и набрал ее номер.

Сэйдж посмотрела на экран телефона и увидела высветившееся на экране имя. Тайк! Приложив телефон к уху, она остановилась и повернулась спиной к ветру.

– Привет!

– Привет! Я с Локлин. Подумал, не забежать ли нам к тебе попить кофе. Ты скоро будешь дома?

Его голос звучал странно, почти сердито. Сэйдж помассировала затылок, пытаясь снять сковавшее шею напряжение. День сегодня не задался. Принцесса явилась на встречу с опозданием на десять минут и уже через пять минут впала в гнев, заявив, что дизайн Сейдж никуда не годится, потому что он плебейский. Сэйдж чувствовала себя уставшей и измотанной. Сейчас ей хотелось лишь принять горячую ванну и пораньше лечь спать. Сегодня вечером она не желала никого видеть – даже Тайка. Похоже, за последний месяц она и минуты не побыла одна. Все, что ей сейчас требуется, – это пустая квартира и немного покоя.

– Ты меня слушаешь?

– Я все еще на работе.

Ложь легко сорвалась с губ Сэйдж. Если сейчас сказать Тайку правду, он потребует объяснить, почему ей нужно побыть одной, почему она избегает его и Локлин. А у нее просто нет сил сейчас ни с кем общаться.

– Я сегодня буду работать допоздна. Может, ты переночуешь у себя?

– Ладно.

Тайк дал отбой. Сэйдж посмотрела на телефон и поморщилась. Она терпеть не могла лгать. Надо было все объяснить Тайку – он бы ее наверняка понял. К чему было его обманывать? Но что сделано, – то сделано. Сэйдж было ужасно стыдно. Придется позднее признаться в своей лжи, хоть это будет нелегко. Но она большая девочка. Если совершила проступок, надо принимать его последствия.

Сэйдж еще раз взглянула на экран телефона и почувствовала раскаяние, увидев напоминание о намеренно пропущенном ею звонке от Локлин.

«Зачем я столько раз придумывала отговорки, чтобы не встречаться с ней? – подумала Сэйдж. – Врала, что мне некогда, что у меня куча работы. Но ведь у меня и в самом деле сейчас нет времени на то, чтобы заводить новые отношения. Приходится тратить столько времени на общение с Тайком, а тут еще постоянно одолевает усталость из-за беременности, и ужасная погода, и голод в Судане, и теракт в Пакистане, и луна не в той фазе… Может, я просто ищу себе оправданий? А правда в том, что я боюсь. Нет, не просто боюсь, а до ужаса напугана своими чувствами к Тайку. А еще мне страшно, что меня бросят, причинив мне боль. Но больше всего я боюсь жить. И любить…»

Сэйдж обхватила себя за талию. В голове вспыхнуло несколько воспоминаний о последнем отпуске, который она провела со своими родителями. Они тогда полетели на Гавайи, где все вместе брали уроки сёрфинга. Братья Сэйдж очень быстро научились кататься на доске, но она и ее папа никак не могли научиться держать равновесие. Зато ее мама, которая выросла в Калифорнии, легко скатывалась с огромных волн. Ее темные волосы развевались на ветру, она громко кричала от радости и широко улыбалась.

Отец Сэйдж смотрел на жену, улыбался в ответ и говорил дочери:

– Это твоя мама – раскованная и свободная, так сильно любящая жизнь!

Сэйдж стерла слезу, скатившуюся по щеке, и подумала: «Может быть, внешне я похожа на мать, но характером совсем не в нее. Я слишком осторожная и скрытная. Я – раба собственных страхов».