Не смогу уснуть, это точно. Я натягиваю пару ботинок и выхожу из дома. Просто быстрая прогулка, чтобы успокоить нервы, тело и, возможно, утомить себя. Я бы все отдала, чтобы уснуть и перестать думать обо всем.

Я думала, что забыла его. Видимо, нет, потому что слишком больно просто существовать с ним в одном пространстве, мучительно близко и все же недостаточно близко.

Я провела много времени, злясь, что Шон не заступился за меня перед своей семьей так, как я в этом нуждалась, мне было больно, что он сделал недостаточно. Но я не понимала, как, должно быть, тяжело было делать так много, как он.

Я, вероятно, поцеловала бы его в том коридоре, если бы разговор не стал таким мрачным.

Не знаю, что и думать об этом маленьком откровении. Я имею в виду, семейные трагедии всегда трудно объяснить. Мне действительно кажется, что тридцать лет — слишком долго, чтобы позволять им управлять тобой, но опять же, многие его семейные проблемы никогда не имели для меня никакого смысла.

То, что я вижу Шона здесь с его семьей, придает контекст, который я не совсем уверена, как выразить словами. Что-то щелкнуло, и я чувствую, что понимаю больше, чем когда мы были женаты. Это проявляется в мелочах, в том, как они накладываются друг на друга, в том, что было произнесено и что умолчивалось, в очертаниях чего-то, что я пока не могу разобрать.

Такая мелочь. Теперь он кажется другим, что проскакивает мысль возможно стоит попытаться восстановить с ним связь. Не то чтобы я этого хотела.

Я не хочу его жалеть. Не тогда, когда потратила годы, поднимая свою самооценку после того, что сделал со мной наш брак.

На самом деле это не то завершение, которого я хотела, но внезапный гнев, который я раньше испытывала к Шону и тому, как он справлялся с нашими отношениями перед лицом неодобрения своей семьи, странным образом остыл в груди. Часть меня все еще борется с обидой из-за того, что он никогда не рассказывал мне ничего о своей семье, но теперь это не подпитывается бессмысленным гневом.

Я останавливаюсь при звуке далекого воя. Напоминаю себе, что это койоты.

Койоты вообще воют? Протяжно и низко, странно мелодично. И… это что, гребаная «Богемская рапсодия»?

Нет. Ни за что. Но я немного подвываю. Фигаро, Фигаро. Да, именно она.

Я стою на улице добрых пару минут, размышляя, не схожу ли с ума. Это могло случиться, у меня было несколько довольно странных потрясений на этой неделе. Еще несколько минут, и я задаюсь вопросом, действительно ли слышала то, что, как мне кажется, слышала.

Что со мной происходит в последнее время? Не думаю, что я достаточно взрослая даже для ранней менопаузы. Это и есть синдром поликистоза яичников? Нужно ли мне снова это гуглить? Действительно ли Гугл поможет ответить на неизученные медицинские загадки, связанные с маткой?

Опять же, ничто из этого не объяснило бы, как пятнышки грязи и листья оказались в моей постели или куда подевались мои пижамные штаны.

Почему хорошие вещи не могут просто оставаться хорошими? Почему Шон должен был появиться здесь и испортить мне прекрасную жизнь? Почему все не могло быть просто легко? Почему я не могу вернуться к своей маленькой семье? Возможно, это не настоящая семья, возможно, просто чрезмерно дружелюбный работодатель.

Нет, хотеть этого было глупо.

Горячие слезы разочарования наворачиваются на глаза, когда я думаю об этом. Я просто хотела отвлечься от всей этой драмы, происходящей в главном доме, а теперь только сделала все хуже.

И вот я здесь, заблудилась в лесу, потому что не могла больше ни минуты оставаться в месте, где он меня отверг.

Зачем ему вообще понадобилось разрушать наши отношения?

Темно, и я принимаю решение о том, в какую сторону идти, наугад, думая, что узнаю склон холма и эту группу деревьев, пока почти не перестаю узнавать что-либо вокруг.

Нет, возможно, я знаю эту тропинку. Мне кажется, вижу дом за деревьями, или, может быть, это чей-то другой дом. Но уверена, что за поворотом есть скамейка. Почему я не могла просто открыть окно и сделать несколько джампинг-джеков4 в спальне?

Только когда слышу треск ветки позади себя, я вспоминаю о нападениях животных.

В лесу темно, деревья почти сливаются с ночью. Но я вижу что-то там, что-то движется среди деревьев. Едва заметно.

Мне не следовало заходить так далеко.

На этот раз не бегу. Я начинаю поворачиваться и сразу же поскальзываюсь на мокрых листьях, как только делаю шаг, как раз в тот момент, когда зверь рычит и ломится сквозь кусты.

Я натыкаюсь на широкое дерево, кора впивается мне в ладони, когда я пытаюсь опереться на него, чтобы не упасть, тело звенит от столкновения. Я могу удержаться от удара головой, но как только поднимаю взгляд, вот он, склонился надо мной, заполняя все поле зрения.

Темно-карие глаза монстра удерживают меня, пригвождая к дереву. Это тот же зверь, которого я встречала раньше, уверена в этом. Я знаю эти глаза.

Я почти забыла тот странный сон, который приснился мне несколько ночей назад, со всем остальным, что происходило. Не думала, что это было наяву.

На его морде отражается интеллект, понимание, которое я не смогла бы приписать ни одному существу.

Как и раньше, он приветствует меня, обнюхивая. Морда существа проходит по моему плечу, животу, бедру. На мгновение он застывает у меня между ног, его горячее дыхание касается тонкой ткани пижамных шорт.

Я замираю, прислоняясь спиной к коре, хотя мое бешено колотящееся сердце заставляет чувствовать, как дрожит все тело.

В прошлый раз он просто хотел понюхать меня, а не съесть живьем.

Мне приходит в голову непродуманная мысль, и я соглашаюсь с ней, еще шире раздвигая бедра. Я соскальзываю с дерева, приземляясь в листья с тихим стуком. Колени широко раздвигаются, обнажая растущее мокрое пятно на пижаме.

Это не спутаешь с потом. Я чувствую, как клитор пульсирует, пробуждаясь от притока адреналина. Тело затопило желание. Я не заводилась так легко и сильно с тех пор, как училась в колледже, когда каждый опыт был для меня совершенно новым.

К слову, чувство самосохранения никогда не было моей сильной стороной. Сердце бешено колотится в груди и в клиторе, а соски — твердые пики, и это не имеет никакого отношения к температуре. Я погружаю палец внутрь, и удовольствие намного больше, чем