от него, опасаясь нашего возмездия. А хуже того, вера Гериных людей в своего лидера пошатнулась.

Для нас же смерть Сухого явилась хоть и не полной, но весьма значительной победой и моральным стимулом. И останавливаться на достигнутом мы не собирались.

После убийства нами Сухого, наши сторонники стали более активно проявлять своё участие в деле.

В день похорон Сухого мы выставились[7] на кладбище. Конечно, вероятность того, что Гера появится там, была невелика, но всё-таки мы этого не исключали. Гера не появился.

Возможно, кому-то наша тактика – устроить засаду на кладбище во время похорон – могла бы показаться вопиющим цинизмом и беспределом. Что ж, так и есть. Именно это мы и хотели показать Гере и тем, кто рядом с ним: за смерть нашего товарища мы будем мстить нещадно, не останавливаясь ни перед чем, и готовы устроить кровавую бойню даже на похоронах.

Однажды мы получили информацию, что Гера часто бывает у своей знакомой, которая жила в районе метро «Щукинская».

Дом, одноподъездная многоэтажная башня, стоял особняком, и расположиться поблизости с ним в машине или на какой-нибудь лавочке, не привлекая внимания было невозможно. Гера был очень осторожен и внимателен, готовый стрелять в любого подозрительного человека.

Решили работать по Гере издалека. Чтобы осуществить задуманное, привлекли стрелка из «кемеровской» ОПГ, а мы с Культиком ему ассистировали. Взрослый дядька, бывший военный, имеющий боевой опыт. В его арсенале имелась снайперская винтовка Мосина, легендарная трёхлинейка.

Для огневой поддержки стрелка, предполагая, что Гера будет не один, а в сопровождении своих людей, которые могут открыть ответный огонь, взяли РПК и АКСУ.

Выехали за город, пристреляли винтовку, а также проверили готовность другого оружия.

На «точку» выдвинулись рано утром. По совету стрелка – человека бывалого – взяли с собой воду и несколько батончиков «Сникерс» и «Марс». Позицию оборудовали в зарослях орешника метрах в 50–60 от дома, откуда хорошо просматривалась ведущая к нему дорога и подъезд.

Время текло медленно и скучно. Чтобы не выдавать своего присутствия, укрытие не покидали, переговаривались шёпотом. Правда, иногда наше одиночество нарушали любопытные коты и собаки, но в целом день проходил спокойно.

Просидев в засаде до глубокой ночи и не дождавшись Геру, покинули «точку».

С утра снова заняли свою позицию и опять безрезультатно прождали там Геру до глубокой ночи. Так продолжалось четыре или пять дней, пока нам не дали отбой.

Как пишут в подобных случаях в детективных романах, «кольцо вокруг Геры сжималось». В какой-то момент он попытался договориться с нами, заключить перемирие. Мы отказались. Никаких компромиссов!

Оставшись без поддержки, без денег, он метался по Москве как загнанный зверь.

Люди, оставшиеся с Герой, понимали, что обречены вместе с ним. Когда «охота» на Геру достигла своего апогея, мы через общих знакомых вышли на них с предложением: их жизни в обмен на жизнь Геры.

Выбор был очевиден – через несколько дней они убили своего вожака.

26 июля 1992 года он был застрелен средь бела дня на пляже Клязьминского водохранилища, где отдыхал в компании своей знакомой[8].

Смерть Геры означала конец войне. Победа!

Это событие совпало с днём рождения Сергея Коваля – одного из «перовских» парней. Торжество по этому двойному поводу устроили в кафе на «Тургеневской»[9]. На празднество съехалось много народа из различных группировок: «сильвестровские», «измайловские», «люберецкие», «мазуткинские», ну и, само собой, «перовские».

В разгар сабантуя, когда все уже были изрядно пьяны, Борода вдруг вспомнил, что поклялся перед гробом Тараса принести ему на могилу голову Геры.

Труп Геры всё ещё пребывал в морге местной Клязьминской больницы. Культик, я и кто-то ещё из ребят отправились туда за трофеем. Морг размещался в каком-то ветхом сарае на территории больницы. Без труда проникнув туда, мы отыскали труп Геры. Голову пилить не стали – решили, что это перебор и незачем привлекать лишнее внимание – и оттяпали у Геры ухо.

Ухо положили в банку со спиртом и на следующий день торжественно водрузили на могилу Тараса. Ты отомщён. Покойся с миром, друг!

Эта небольшая победоносная война значительно укрепила авторитет Бороды, Лучка, Лёни Петрика, Толи Роксмана, Антона Малевского и его друзей Павлика, Сидора, Еврея, «борцов» – Димы Надеева, Юры, Миши, и, конечно же, нас с Культиком в криминальном мире столицы как непосредственных участников событий, и ещё больше сблизила между собой «сильвестровскую», «измайловскую», «подольскую», «перовскую», «мазуткинскую», «люберецкую» группировки.

И, пожалуй, в тот момент мы с «измайловскими» составляли единый кулак.

Война, вернее, победа в войне, открыла для нас и экономические перспективы. Заметно вырос доход «борцов», а вместе с ним и наше с Культиком благосостояние.

Антон Малевский благодаря Толе Роксману близко сошёлся с Сергеем Лучком и у них наметился совместный бизнес.

Появились и другие деловые альянсы и планы.

Однако Бороду раздражало то, что некогда «его люди» вдруг стали самостоятельно определять, с кем им общаться и вести дела, не спрашивая на то у него дозволения.

До того, как началась история с Герой, Борода довольно плотно сидел на наркотиках. Героин, кокаин. Но как только пришлось «залечь на матрасы», с этой пагубной утехой он решил завязать и упивался в хлам, заливая ломку спиртным.

Надо отдать ему должное, с наркотой он справился – безусловно, сильный человек – но что творилось у него в голове после этих экстремальных практик, сказать трудно.

Возможно, это ментальные изменения, вызванные употреблением наркотиков с последующим радикальным отказом от них через бухло, а быть может, врождённое гипертрофированное чувство собственной важности, подогретое победой над Герой, заставили Бороду считать себя вождём, кормчим, эдаким бесспорным лидером. Однако, как я уже отмечал, своей, созданной им самим, бригады у Бороды не было, и он пытался усилить своё влияние на «сильвестровских», «измайловских», «люберецких», избрав для этого старый проверенный способ – интригу. «Разделяй и властвуй» – гласит древняя максима.

В своём безудержном стремлении править он попытался вбить клин даже между «борцами» и, хотя расколоть их тогда не удалось, зёрнышко раздора в их отношения он всё-таки заронил.

Пытался он повлиять и на наши – мои и Культика – отношения с Димой Надеевым, Юрой и Мишей. Но здесь ему явно ничего не светило. Возможно, мы были слишком просты, чтобы клюнуть на его изощрённые подкаты. Конечно, мы по-своему уважали Бороду, но нашим непререкаемым лидером был только один человек – Сильвестр, а в его отсутствие – «борцы». И выполняли мы только их, а не Бороды, указания.

В конце концов, поняв замыслы и тактику Бороды, «борцы», чтобы