Разве что ветераны-«афганцы»), но мы умели обращаться с оружием и готовы были воевать. Мы хотели воевать.

Думаю, что тогда эта безрассудная решительность, готовность взяться за оружие и вступить в войну сильно подняла наш рейтинг в глазах Сергея Ивановича, искренне переживавшего смерть Тараса.

Как и позже, после освобождения, наша с Культиком личная преданность ему и всё та же готовность по его приказу ввязаться в любой конфликт, пойти на обострение и, при необходимости, убивать противников, сделали нас его опорой, ближайшими соратниками.

Похоронив Тараса, мы, как говорили в «Крёстном отце», «залегли на матрасы», то есть вступили в войну, развязанную Герой.

Встречаться в магазине у Дурака перестали, опасаясь, что Гера может устроить там засаду. Теперь для встреч использовали офис Юры Самосвала в Малом Кисловском переулке или собирались у нас в ресторане «Радуга».

На время боевых действий Борода, Дима Надеев, Юра Широков, Миша Шульц, Лёня Петрик, Толя Роксман поселились на Рублёво-Успенском шоссе в доме Славика Маленького, расположенном в дачном посёлке «Сосны», некогда принадлежавшем Совету Министров СССР, создав там что-то вроде нашего главного штаба.

Мы с Серёгой Ананьевским, Антон Малевский и его люди практически ежедневно приезжали туда на «военный совет», а порой и оставались там ночевать.

Ситуацию с Герой и Сухим Борода использовал как некий политический, если так можно выразиться, рычаг, пытаясь объединить московские ОПГ в некую «антигеровскую» коалицию, которую бы сам и возглавил.

Конечно, после того, что произошло в Северном Бутово, вряд ли кто-то стал бы открыто поддерживать Геру, но и идти на прямой конфликт с таким дерзким обморозком, тем более из-за чужих проблем, тоже никто не спешил.

Встречаясь с лидерами других группировок и бригад, Борода призывал их объединиться против беспредельщиков.

«Солнцевские» и «кемеровские», давние друзья Сильвестра, хорошо знавшие и уважавшие Тараса, были готовы принять участие в охоте на Геру и Сухого и отомстить им за смерть нашего близкого.

Однако большинство, хотя и уверяли нас в своей дружбе, предпочитали, ссылаясь на большую занятость и всякие неурядицы, не ввязываться в чужую войнушку и предлагали помочь благому делу деньгами, оружием, машинами. Мы не отказывались, брали всё.

Наш арсенал значительно пополнился. Причём попадались замечательные образцы отечественного и иностранного вооружения, достойные Музея Вооружённых Сил. Пулемёты МГ-34 и Дегтярёва, правда, без боеприпасов, автоматы МП-40 и ППШ-41, пистолеты «Парабеллум» и «Вальтер П38».

Были и такие, кто двурушничал. До нас доходили слухи, что балашихинский Фрол, несмотря на наш с ним уговор, встречался с Герой и Сухим, не поставив нас в известность, и даже подогнал им «девятку». А Расписной, у которого с Герой и Сухим были давние отношения, втихаря подкидывал им деньжат.

Гангстерская война отличается от войн Отечественных и даже войн гражданских, смысл которых в уничтожении живой силы и техники противника, тем, что главная её цель – это ликвидация лидеров враждебной группировки. Точечный удар. Хотя часто вместе с лидером попадают под раздачу и рядовые члены бригад («солдаты», «пехота»), телохранители, преграждающие путь к достижению этой цели, а порой, к сожалению, члены семьи, коммерсанты и вовсе посторонние люди, оказавшиеся рядом.

Пока Лучок перетряхивал всё Подмосковье от Подольска до Балашихи, мы в поисках Геры и Сухого рыскали по Москве и окраинам. Злые, вооружённые и готовые в любой момент открыть огонь.

В то время, впрочем, как и в последующие годы, самым популярным оружием у нас был автомат Калашникова (во всех его модификациях). Носили мы их обычно в чехлах для теннисных ракеток. Понятно, что в случае обыска или досмотра автомобиля такая «маскировка» вряд ли поможет, но для того, чтобы не привлекать лишнего внимания, вполне годилась.

К тому же из такого чехла автомат можно было быстро достать и подготовить к стрельбе.

Я как-то раз перевозил оружие. В машине лежала спортивная сумка с боеприпасами и пара «теннисных ракеток». На Тверской, на перекрёстке у Триумфальной площади, там, где памятник Владимиру Маяковскому, у меня заглох двигатель. Умер напрочь!

Подошёл сердобольный гаишник и помог откатить авто с проезжей части. Делать нечего, придётся дальше ехать на такси. Достал из машины спортивную сумку и «ракетки». Гаишник участливо спрашивает:

– Что, в теннис играем?

– Ага, – отвечаю, – играю, вот на тренировку опаздываю.

Как и в той песне: «кто ищет, то всегда найдёт», наши поиски закономерно увенчались успехом. В один из дней, если быть точным, то 19 мая 1992 года, мы нежданчиком нагрянули в офис принадлежавшей Марику Мильготину фирмы «Австро-Импэкс» в гостинице «Волга», рядом с Колхозной площадью, где, по информации Бороды, часто бывали Гера с Сухим.

В кабинете президента компании, за хозяйским столом сидел Сухой[6]. Увидев вошедших, он потянулся к барсетке, в которой лежал его пистолет, но достать его не успел – Антон Малевский пригвоздил его к креслу очередью из АКСУ.

Когда приехавшая на место преступления следственная группа допрашивала служащих компании Марика, они все как один заявили, что не видели стрелявших. По крайней мере, у нас была такая информация.

Антон Малевский, каким он был в начале 1990-х (из-за псориаза часто был вынужден носить пластырь на носу)

Но, как бы то ни было, сразу после акции мы отвезли Антона на одну из наших резервных квартир, расположенную на Нагорной улице, адрес которой знали только я и Культик. Пока следствие «рыло землю по горячим следам», Антон безвылазно находился у нас в схроне. Всё необходимое: продукты, одежду, книги, прессу, фильмы и прочее мы доставляли ему сами. Через несколько недель, убедившись, что со стороны правоохранительных органов ему опасность не грозит, Антон вернулся в строй.

Нередко конфликт между группировками, готовый перерасти в кровопролитную войну, как-то сам собой затихает. Иной раз враждующие стороны находят рациональное решение для замирения, а иной – обиженная сторона просто проглатывала оскорбление, найдя благовидный предлог для оправдания своего малодушия.

Возможно, что и в нашей ситуации кто-то думал, что будет так же. Мол, немного посуетятся, поиграют в войнушку и успокоятся. Может быть, именно поэтому они поддерживали втихаря Геру, рассчитывая, что в будущем такое смертельное, безбашенное оружие, как его бригада, им самим пригодится. Но они явно заблуждались на наш счёт.

Дерзкая ликвидация Сухого показала серьёзность наших намерений.

Для Геры смерть Сухого была гораздо большим, чем потеря друга, соратника, боевой единицы. Это была и потеря авторитета, утрата влияния, а вместе с ними и потеря экономической подпитки. Те, кто помогал Гере (из страха, симпатии или по другим причинам), отвернулись