чемпион ВДВ по рукопашному бою. Выдержанный, расчётливый, хладнокровный. У него была своя небольшая бригада из Перово.

Толя Роксман в юности

Борода пригласил Петрика, как вора, быть арбитром на этой стрелке, и тот согласился поехать в Северное Бутово. «Борцы», мы с Культиком, Антон Малевский и с ним несколько человек «измайловских», Толя Роксман, Лёня Петрик… Предварительно встретившись на Варшавке недалеко от МКАД, пёстрой автоколонной под предводительством Бороды проследовали к месту встречи.

Антон Малевский ехал на новеньком «линкольне таункар» тёмно-вишнёвого цвета с роскошным салоном, обшитым белой кожей. Петрик ехал на только что подаренном ему «БМВ» 3-й серии.

Лучок (именно тогда я впервые его и увидел) и с ним несколько «подольских», в том числе и те, кто участвовал в той потасовке в мотеле, были уже на месте.

В Северном Бутово как раз шло строительство жилого района. Место встречи представляло собой пустырь, на котором были сложены штабеля железобетонных плит.

Расположение дома № 9 по улице Куликовской и обстановка на месте происшествия

Когда все собрались, появился Гера. Один, без Сухого. Сказал, что не смог его найти. Ну да ладно, обойдёмся и без него.

Процесс пошёл. Непосредственно в разговоре участвовали Борода, Петрик, Лучок и сами участники тех событий: Гера и «подольские». Рядом с ними стояли «борцы», остальные расположились чуть поодаль.

Разговор шёл на повышенных тонах. Вдруг Гера отпрыгнул назад в сторону и упал. Я подумал, что его кто-то ударил.

Но тут же, спустя секунду, раздалась короткая автоматная очередь, затем ещё одна, и ещё. Упал Серёга Тараскин. Сначала никто даже не понял, что он ранен. На какое-то мгновение все растерялись, а потом спешно укрылись за штабелями бетонных плит.

Гера куда-то исчез.

Огонь по нам вёлся из трёх или четырёх автоматов из кустов, расположенных метрах в сорока от нас на окраине этого пустыря. Мы открыли ответный огонь. У Толи Роксмана при себе был АКСУ, у меня, Серёги и Антона пистолеты ТТ и ПМ, ещё один АК был у «подольских». Стреляли экономно, так как боеприпасов было мало, всего по магазину на ствол.

Юра, Миша и Дима («борцы») кинулись выносить из-под обстрела Тараса. Погрузили его в «линкольн» Антона, собираясь везти его в больницу.

Машина рванула с места и налетела на бетонную плиту, лежавшую в траве, сев на неё днищем. Попытались столкнуть её, но не получилось. Тяжёлая. Тогда перенесли Тараса в «БМВ» Петрика и помчались в больницу.

Обстановка на месте происшествия

Перестрелка, продолжавшаяся несколько минут, прекратилась. Мы выждали за укрытием ещё немного – не начнут ли стрелять снова – и спешно, пока не нагрянула милиция, покинули пустырь.

Ребята, «борцы», довезли Тараса до больницы ещё в сознании, но спасти ему жизнь не удалось – ранение оказалось слишком тяжёлым. В перестрелке был ранен и один из «подольских» парней.

По большому счёту нам повезло. Если бы люди Геры были более меткими, хладнокровными и правильно распределили цели, то могли бы перевалить там нас всех. Но следует отдать должное боевому опыту, полученному Толей и Антоном в Афганистане – во многом благодаря им атаку мы отбили и, как оказалось, один из нападавших был убит и ещё один вроде бы ранен.

«Линкольн» Антона Милевского, брошенный на месте перестрелки

Потом говорили, что милиция собрала на месте перестрелки чуть ли не ведро стреляных гильз, словно там произошло настоящее сражение.

Позже мы выяснили, что Гера, расставшись с Бородой, и впрямь отыскал Сухого, но не для того, чтобы вести его на заклание, а совсем наоборот. Взяв несколько своих людей, вооружённых автоматами, он разместил их в укрытии напротив места «стрелки».

По его сигналу, если разговор не сложится и примет неблагоприятное направление, они должны были открыть по нам огонь. Что и произошло.

Честно говоря, я не понял, зачем вообще Гера вышел на пустырь, а не открыл огонь по нам сразу. Возможно, надеялся, что Борода примет его сторону и всё образуется, но… Как ни крути, парнем Гера был реально безбашенным.

* * *

Сергея Тараскина хоронили на Хованском кладбище. Прощаться с ним приехало пол-Москвы. Бывшие товарищи по спорту, братва, друзья и знакомые. Было сказано много искренних слов, пафосных клятв и обещаний.

Мы впервые теряли нашего близкого, впервые провожали его в последний путь. Вместе со скорбью нас переполняла ярость, жажда мести, желание уничтожить этих сук.

Сергей Тараскин (Тарас) и место его упокоения.

За крестом видна могила Сергея Ивановича

Тарасу очень нравились песни Игоря Талькова, и мы, вместо похоронного марша, врубили его вещь «Я вернусь». Помните? Там есть слова:

…Я завтра снова в бой сорвусь,

Но точно знаю, что вернусь.

Пусть даже через сто веков

В страну не дураков, а гениев.

И, поверженный в бою,

Я воскресну и спою

На первом дне рождения

Страны, вернувшейся с войны.

С того времени эта песня стала чем-то вроде нашего гимна. Мы её пели, празднуя наши победы и хороня своих друзей.

* * *

Сразу же после похорон мы отправились в колонию к Сергею Ивановичу. Смерть Тараса, одного из ближайших к нему людей, сильно огорчила его.

Перестрелка в Бутово ознаменовала для нас начало новой эры. Эры, в которой решающее слово было за оружием. До этого мы вполне обходились авторитетом «старших», а в крайнем случае, если уж дело доходило до стрелки или разборок – массовостью, кулаками и битами.

Теперь всё стало иначе. Смерть Тараса поставила «сильвестровских» (да и «измайловских») перед выбором: либо взяться за оружие и, отстаивая право на существование группировки, укрепляя её престиж, убивать, либо слиться и никогда больше не играть в гангстеров, уйти, как говорили у нас в армии, в народное хозяйство.

Впрочем, ни мне, ни Культику никакого выбора делать не пришлось. Для нас всё было очевидно. Мы чётко знали, что должны, обязаны отомстить за Тараса, за «сильвестровского», за нашего. И уничтожить Геру и Сухого. Уничтожить физически.

По правде говоря, иное нам и в голову не приходило.

Мы не убивали раньше и не участвовали в реальных боевых действиях (да и кто вообще имел такой опыт?