И как навести порядок в этой клоаке?

После совещания мы с Витей направляемся в его кабинет, чтобы обсудить возможные варианты решения насущных проблем в розничном блоке.

— Петрович — либо идиот, либо хочет меня слить, — он смотрит на меня со всей серьезностью, на которую только способен. — Что думаешь?

— Слить тебя? Он же знает, что мы выведем половину корпоративного портфеля!

— Мы? То есть ты со мной?

— Сомневался? Если тебя уберут, я тут не останусь, — я полна решимости.

— Варнас, ты уверена? Мне нужно точно знать, кому я могу доверять.

— Ха! То есть мне ты не доверяешь?

Он замолкает и смотрит на свои ладони, словно по линиям на руке пытается предсказать дальнейшее развитие событий, но спустя несколько секунд оставляет эту затею и снова обращается ко мне:

— Доверяю. И хочу, чтоб ты тоже доверяла мне. Поэтому не забивай голову всякой ерундой — я разберусь.

— Мэри, знаешь, что мы подарим вам на 8-е Марта? — Шаров улыбается.

— Блин, это же сюрприз! — возмущается Рязанов.

— Это не сюрприз, а отстой, — он залпом осушает полный бокал воды. — Сушняк уже замучил! Хочешь знать?

— Мне все равно, — пожимаю плечами.

Действительно: какое мне дело до корпоративных подарков на международный женский день? Каждый год мужская половина нашего коллектива придумывает что-то новое, но неизменно глупое: билеты на антрепризные спектакли (они правда считают, что мы пойдем туда всей толпой?!), книги по уходу за домашними растениями или набор кастрюль. Девушки, конечно, расстраиваются после каждого такого подарка, но не перестают надеяться, что в следующем году мужчины реабилитируются.

— На этот раз мы превзойдем себя! — Шаров втыкает вилку в кусок мяса.

— Прыжок с парашютом? — изгибаю бровь.

— Нет. Но нужно взять твое предложение на заметку, — он смеется.

Мой мобильный звонит: ввиду непредвиденных обстоятельств клиент просит перенести встречу на 15–00. Смотрю на часы: 14–10. Если выехать прямо сейчас, то успею добраться до Павелецкой в назначенное время. Поэтому я соглашаюсь и завершаю звонок.

— Счастливо оставаться! Я — на переговоры, — кладу на стол тысячную купюру и встаю.

— Удачи, Маш, — говорит Петя.

Шаров лишь одаряет меня фирменной улыбкой и отправляет в рот кусок мяса.

— Маш, я не могу совладать с твоим воздыхателем! — Лидочка плюхается в кресло. — Он не визирует договор!

Молчу и продолжаю печатать ответ на сообщение от Ложкина, в котором он пытался объяснить, почему управление ДМС[5] не в состоянии заключить договор с необходимой клиенту клиникой. Его писанина на двадцать строк содержит в себе все что угодно, кроме внятного и аргументированного ответа на волнующий меня вопрос.

— Маш, ты слышишь меня? Мокрозад не визирует договор! — Лидочка говорит на тон выше.

— И что требуется? — не отрываясь от монитора, спрашиваю я.

— Ну, сходи к нему, он все согласует! Я не могу общаться с этим придурком!

Хочется послать Ландышеву куда подальше, но ведь я — хороший начальник. Я прикрою на работе, помогу по работе, решу рабочие проблемы — сделаю все, чтобы сотрудникам комфортно работалось. Пусть со своей личной жизнью они идут к Рябинову, но все, что связано с работой — на мне. Поэтому я нажимаю на отправку письма и забираю у Лидочки договор.

Логово Мокрозада, если так можно назвать каморку площадью восемь метров, располагается на третьем этаже. Я вхожу без стука. Василий стоит возле окна и с кем-то разговаривает по мобильному телефону.

— Я понял, но мне не нужен тест-драйв. И цвет мне нужен только белый металлик. Слышите? Только этот цвет!

Откашливаюсь, чтобы известить о своем присутствии. Он сразу же оборачивается и, увидев меня, расплывается в довольной улыбке.

— Я перезвоню, — деловито говорит он и убирает телефон в карман коротких брюк. — М-мария…

— Здравствуй, Василий. Машину меняешь? — сажусь в неудобное кресло.

— Д-да, — он усаживается напротив меня и закладывает руки за голову. — К-как дела?

— Были отлично, пока не прибежала Лидочка с жалобами на тебя, — наклоняюсь вперед и кладу договор ему под нос.

— Хи-хи, так и знал, что она пожалуется!

— Какой ты проницательный!

Хочу схватить со стола дырокол и швырнуть ему в голову, чтобы согнать с его лица омерзительную улыбку. Ясно, как день: он отослал Лидочку только затем, чтобы пришла я, и он смог бы хоть немного насладиться моим обществом и попялиться на меня, представляя в своем больном воображении черт знает что.

— В-видишь ли, М-мария…

— Василий, у меня через полчаса встреча, а я теряю свое время, — я встаю. — Давай не будем усложнять и без того непростой рабочий процесс. Прочитай еще раз договор, поставь визу, и кто-нибудь из моих сотрудников за ним придет.

— Н-но…

— Не расстраивай меня, Василий, — собираю волю в кулак и обворожительно улыбаюсь, после чего он растекается по креслу, как сливочное масло на сковороде. — Мне пора.

Переговоры прошли более или менее гладко, как в большинстве случаев. Вот только вместо Вити на них присутствовал сам Петрович, что было не совсем понятно: не такой уж и важный клиент пожаловал, чтобы генеральный потратил час своего драгоценного времени. Петрович по большей части молчал, лишь изредка задавая вопросы, не особо относящиеся к теме разговора, после чего представители клиента начинали нервничать, и мне приходилось снимать напряжение, чтобы их не спугнуть.

А когда я вернулась на свое рабочее место, мне позвонили из приемной генерального и пригласили к нему. За пять лет работы в компании это был третий случай. Поскольку оба предыдущих раза — раскрытие случая крупного страхового мошенничества со стороны не менее крупного клиента, находящегося в ведении моего управления, и недавний нагоняй за непрофессиональное поведение Тамары Малиновой — не вызывали никаких теплых воспоминаний, то пришлось постараться, чтобы скрыть волнение в преддверии встречи с Петровичем тет-а-тет.

Поднимаюсь на пятый этаж и подхожу к стойке ресепшена, за которой гордо восседает секретарь генерального.

Марина Сергеевна Зарицкая — потрясающая женщина! Никто с большим достоинством не может выполнять секретарские обязанности. Она гордо именует себя — ассистент генерального директора, хотя в трудовой книжке указана именно должность секретаря. Но это неважно, самое главное, что все уважительно называют ее по имени и отчеству, а вот Ирочку, секретаря Орла, только по имени и на «ты». А еще Марина Сергеевна обожает шоколад. Желательно бельгийский, или еще какой-нибудь привозной — он ей больше подходит по статусу, хотя пару раз была уличена в соседнем супермаркете за покупкой «Аленки». Правда, сразу же отвертелась, сказав, будто это подарочек для консьержки в ее доме.