class="p1">Она еще осилила генеральную уборку и перестановку в гостиной. Потом перевезла все комнатные цветы в ставшее за три месяца родным отделение.

— Балуете вы нас! — охала и ахала, разглядывая шикарные папоротники и орхидеи, заведующая.

— Не вас, а пациентов, — усмехалась Ира, выставляя цветы на подоконниках в холле больницы. — Пока здесь лежала, на стену от тоски кидалась. Взглядом зацепиться не за что. Так пусть другим хорошо будет. И мне заодно. Станислав Ильич намекал, что пора.

— Отдохните с недельку. Он в отпуск ушел. А там позвоним. Придете, сделаем анализы. И будем решать, что дальше делать. Сами-то определились?

— Почти. Выбор, как я понимаю, у меня весьма ограничен.

— Только не хандрить! К нытикам болячки как банный лист к мокрой заднице липнут. Простите за грубость. И давайте уж на позитиве держаться. Придете, устроитесь. Будете вон цветочки свои поливать. Глядишь, и обойдется. А пока гуляйте! Еще раз спасибо за подарок.

— Все-таки решилась на революцию, — качал головой супруг, осматривая кардинально изменившееся помещение. — В принципе, мне нравится. Особенно это…

Он указал на стоящую у окна калатею. За три недели со времени приезда росток успел укорениться и разродиться тремя роскошными листьями. Теперь цветок достигал полуметра в высоту и радовал глаз зеленым глянцем и бордовым бархатом, напоминая хозяйке о теплом испанском вечере, ставшим переломным в ее жизни.

Ира улыбалась своему испанскому другу. То и дело касалась листьев. Тихо разговаривала с ними. Беспокоилась, как бы не пропал красавец за время ее отсутствия. В сотый раз проговаривала мужу правила ухода.

Заранее сдала анализы. Потом долго собиралась. Складывала вещи. Выбирала книги. Скачивала с интернета любимые фильмы. Просила дочь присмотреть в магазине парик. Так, на всякий случай. Мало ли…

— Рад видеть, — кивнул ей при встрече Станислав Ильич. — А почему с вещами?

— Это чтобы по сорок раз родных не дергать.

— А чего их дергать? Вам, милочка, я только дневной стационар прописал. На две недели. Курс реабилитации. Пара капельниц, десяток укольчиков, кое-что из ноу-хау.

— Но как же…

— А вы практически здоровы. Анализы — хоть в космос отправляй. На досуге секретом поделитесь, как вам удалось выбраться из наших диагнозов. Сколько живу — не устаю удивляться подобным случаям. Чем лечились?

— Наверное, счастьем.

— Ну это точно срабатывает! Вещи пока в дежурке оставьте. А сами — в процедурный. Вот направление. Увидимся!

В конце второй четверти она вышла на работу. Зима выдалась ранняя. Снежная и морозная. Мутон пришелся как раз кстати. Аленка вовсю щеголяла в новой шубке, не уставая зацеловывать маму при встречах и разглядывать себя во всех попадающихся на пути зеркалах и витринах.

Калатея выпустила десяток новых листьев и радовалась жизни в центре обновленной гостиной.

А сама Ира не уставала удивлять своих учеников рассказами об Испании. И частенько заглядывала на сайты туристических фирм, выбирая тур на двоих — уж очень хотелось мужа выгулять, а то и детей, если сложится, — на следующий год. Склонялась к Байкалу — уж очень хотелось вживую осознать его величие. Или Азербайджану. А может быть, Грузии. Теперь ее выбор состоял из сплошных позитивных вариантов.

Новая жизнь старой тети Муси

Соседки проводили взглядом пролетевшую мимо подругу и вернулись к разговору:

— Недавно еще о смерти думала, вместе памятники ездили выбирать, приценивались, торговались. А теперь летает что молоденькая, хоть замуж выдавай!

— Да кому мы нужны старые промокашки! Просто крыша у Муськи поехала, — осуждающе покачала головой завсегдатайша единственной во дворе скамейки баба Клава. — В этот раз, думаю, что она ее потеряет. Насовсем.

— Если уже не потеряла, — пожевала губы ее незаменимая напарница баба Стелла. — Сама посуди: то она на Сейшелах пещеры какие-то разглядывает, то в Бухте голубых цыплят на самом Крите закат провожает! Сегодня в Африке кукует, а завтра в Париже. Прям олигархиня районного масштаба на пенсии!

— Ну во-первых, упомянутые вами пещеры находятся на Крите, а знаменитая бухта — на Сейшелах, а во-вторых, наши районные олигархи с трудом до Испании дотягивают, — возразила правдолюбка и интеллектуалка местного масштаба Ангелина Юрьевна. — Думаю, у нашей приятельницы на почве безделья фантазия разыгралась. Наверняка записалась Муся в библиотеку, берет там иллюстрированные журналы и наслаждается красивой жизнью.

— А вы поменьше думайте, — уязвленная высокомерием приятельницы баба Стелла изобразила губами нечто среднее между мертвой петлей и спиралью ДНК.

Недавно ей удалили последний зуб, и лишившиеся тыла губы ежеминутно экспериментировали с пространством и формами. Причем экспериментировали, что называется, в свободном полете, ориентируясь лишь на настроение хозяйки.

Не успевшие привыкнуть к подобным физиологическим трансформациям соседки в очередной раз хихикнули в сторону, опасаясь гнева импульсивной Стеллы. И продолжили перебирать косточки отщепенки Муси:

— А ведь была человек человеком. И посидеть рядком, и разговор поддержать, и рюмочку выпить могла, — развела руками баба Клава, едва не выронив клубок со спицами. — Интересно, какая муха и за что ее укусила? Чтобы за месяц так измениться! Вон, пролетела мимо, только и удосужилась кивнуть. Ни тебе «как поживаете», ни новостями поделиться. Прям сглазили подругу!

— Знать бы кто, так я б его… — на этот раз губы бабы Стеллы выписали пару скромненьких крендельков и угомонились, уступив главную роль в глубоком мыслительном процессе более компетентным органам.

Правда, и те не справились. Найти достойную кару коварному соблазнителю приятельницы Муси так и не удалось. Баба Стелла лишь выдохнула разочарованное:

— Эх!

И переключилась на обсуждение вчерашней потасовки на детской площадке. Помимо всеобщего осуждения и ревности старушек связывали многие другие интересы, события и желания.

Это только кажется, что людям преклонного возраста живется скучно. На самом деле жизнь пенсионеров наполнена всяческими каверзами и неожиданностями, капризами и фантазиями. Только успевай поворачиваться. И обсуждать со сверстниками. Для остальных-то их волнения и терзания — увы — уже не актуальны. Или еще не актуальны.

Ну и Бог с ними, дорастут когда-нибудь.

А пока… Пока дал бы Господь сил, здоровья да пару-тройку тех самых сверстников. А лучше сверстниц (особенно таких вот неравнодушных к изменениям в окружающем мире, как Стелла с Клавой да Муся с Ангелиной Юрьевной). Плюс погоду поласковее. Плюс соседей поактивнее.

А больше и не надо ничего. Для полноты мироощущения. Сиди себе на скамейке, впитывай. Давай оценку. А не поленишься — и до прогнозов дело дойдет.

Примерно так же рассуждала до недавнего времени и подвергшаяся остракизму Муся, Мария Львовна Климович, одинокая пенсионерка семидесяти лет. Задумывалась о смерти, тосковала по прежней активной жизни, по любви и навсегда утраченных возможностях. Пока не заглянула на