и поближе, — в Южной Европе, в Крыму, на Кавказе, но бразильские значительно крупнее.

Лиха беда начало — дальше дело пошло споро и без спора: быстро были рассмотрены и одобрены предложения о красочном карнавальном шествии, где Заяц будет изображать Волка, Волк прикинется Овцой, Овца — Крокодилом, Крокодил — Страусом, и так далее; о пламенных выступлениях с трибун, которые следует расставить по всему периметру поляны; о призывах руководства КОАППа к юбилею и о публикации их во всех коапповских органах печати; об обращении председателя КОАППа по лесному, полевому, речному и морскому радио и телевидению к животному народу; о вечерней иллюминации Большой Поляны и Коапповского озера светящимися животными; о праздничном концерте с участием прославленного хора жаб и лягушек; о юбилейном банкете; о награждении за заслуги перед КОАППом орденами, медалями и почетными званиями, которые, впрочем, еще надо учредить; о всеобщей амнистии (правда, неизвестно кого, но это решили уточнить в рабочем порядке); о приглашении делегаций на празднование; о движении за принятие повышенных обязательств в честь славной годовщины и о соревновании за право встать в честь нее же на почетную вахту… словом, о всех мероприятиях, положенных в подобных случаях — даже о гашении конвертов с коапповской корреспонденцией специальным юбилейным штемпелем.

Не забыта была и проблема охраны общественного порядка во время праздника. По общему убеждению, обеспечить ее, то бишь охрану, способен был бы только такой спецназ, личный состав которого не спасует ни перед кем — независимо от его величины, силы и вооруженности клыками, когтями, рогами, ядовитыми жалами и прочим, спецназ, которого боятся все без исключения!

После кратких дебатов кандидатуры были найдены: для поляны — бродячие муравьи эцитоны, гроза амазонской сельвы, для озера — пираньи, хищные рыбы из тех же мест…

Особое воодушевление вызвала задумка Удильщика — протянуть над всей поляной гигантское полотнище с лозунгом:

«Слава председателю КОАППа — вдохновителю и организатору всех наших свершений и побед!»

Соткать полотнище решили поручить тропическим паукам нефилам, славящимся необычайно прочной и красивой паутиной.

Предложение насчет лозунга было, кстати, единственным, по поводу которого Рак удержался от критических замечаний. Справедливости ради надо заметить, что он не только критиковал, но и сам внес свою лепту в «банк идей»: Рак высказал мысль о необходимости установить на Коапповской поляне обелиск с памятной надписью на цоколе.

— Вот только насчет надписи я не мастак, — признался он, — пусть кто-нибудь другой сочинит.

Сочинять взялся Гепард. Через минуту текст, который сам он не без иронии охарактеризовал как «краткий и скромный», готов:

«Здесь, на Большой поляне, на берегу лесного Озера в июле 1964 года по инициативе Кашалота был создан КОАПП, то есть Комитет Охраны Авторских Прав Природы — первая в истории организация, оформляющая патенты на изобретения Живой Природы, которые могут быть использованы или уже используются в науке и технике».

Текст Кашалоту очень понравился. Попросив птицу-Секретаря приобщить его к остальным разработкам, выполненным в ходе заседания, председатель КОАППа решил дать им общую оценку.

— Всё это замечательно, — заявил он. — Намеченное нами, безусловно, важно и необходимо. Вы плодотворно потрудились, коллеги, и я от всей своей председательской души выражаю вам горячую признательность. И всё же меня не оставляет чувство некоторой неудовлетворенности… Ведь всё это уже было, всё это, можно сказать, повторение пройденного — пройденного людьми. Вот если бы дополнить предложенные вами прекрасные мероприятия каким-нибудь таким, какого никогда ни у кого не было!

Физиономия Кашалота приняла мечтательное выражение, а Удильщик тут же решил стимулировать творческие усилия коллег, выдвинув лозунг:

«Уникальной организации — уникальное мероприятие!»

Коапповцы погрузились в размышления. Некоторое время все молча перебирали варианты уникальных, на первый взгляд, юбилейных мероприятий, но тут же отбрасывали, вспомнив, что и это было. Всё уже было — хоть плачь.

Сотрудники КОАППа были близки к отчаянию, когда Мартышка, просияв, радостно воскликнула:

— Я придумала!!!

Все тотчас обступили ее, требуя, чтобы она не тянула и быстрее поделилась своей придумкой. Что Мартышка и сделала, но не просто так, а обставив всё соответствующим образом. Забравшись на пень и став в эффектную позу, она торжественно провозгласила:

— Мы отправим послание коапповцам тридцатого века!

— До востребования, — добавил Гепард.

— Хм, — только и произнес Кашалот и задумался…

— Ах, как это чудесно! — Стрекоза в восторге захлопала крыльями. — Через тысячу лет наши потомки прочтут о нас, своих далеких предшественниках!

— Да, прочтут, — проворчал Рак, — если — капсула с нашим посланием дойдет до них в целости и сохранности, в чем лично я сильно сомневаюсь!

— Да, это маловероятно, увы, — вздохнул Удильщик, — ведь на пути в тысячу лет ее будут подстерегать тысячи случайностей…

— Но главная беда не в этом, — изрек Кашалот, очнувшись от раздумья.

— А в чем же? — на Мартышку жалко было смотреть: она-то думала, она-то надеялась стать героиней дня!

— Главная беда в том, — произнес Кашалот тоном судьи, зачитывающего обвинительное заключение, — что и это было, причем неоднократно.

— Я бы даже сказал, многократно, — подхватил Гепард. — Ни одной так называемой «Великой стройки» люди не начинают без того, чтобы не заложить в фундамент либо в стену капсулу с посланием потомкам. Кстати, если оно все-таки дойдет, это будет свидетельствовать о качестве строительства — ведь для того, чтобы капсула попалась потомкам на глаза, сооружение должно само по себе разрушиться…

— Стройки-то великие что, — подхватила Сова, — сельский клуб люди строят али там коровник, и то норовят письмецо потомкам всучить. А я чаю, недосуг им будет послания разные читать — им, болезным, дай бог с делами управиться, а дел-то по горло: надо исправлять то, что предки дорогие на Земле наворотили да напортили!

— Как видите, дорогая Мартышка, — и тоном, и всем своим видом Удильщик демонстрировал искреннее и глубокое сочувствие, — ваша идея насчет послания потомкам, с какой стороны ее ни рассматривай, оказалась несостоятельной, особенно в качестве уникального мероприятия. Но не огорчайтесь, — поспешил он утешить ее с великодушием победителя, видя, что Мартышка вот-вот расплачется. — Небрежно брошенное вами зерно упало на благодатную почву! — при этих словах