— Что делать, — произнес Кашалот со вздохом, — расскажите хотя бы в общих…

— Ну, — начала Даллия, — всё это вам, наверное, и без меня знакомо — очевидные вещи. Скажем, то, что в нашем организме полно воды — мое тело, например, состоит из нее примерно на две трети.

— Мое тоже, — сообщил Кашалот.

— Неудивительно, — заметила Мартышка, — ведь вода содержится в каждой клеточке, не говоря уже о крови и прочих жидкостях.

— Так вот, — продолжила Даллия, — главное — не допустить, чтобы вода в организме превратилась в лед.

— Легко сказать… — буркнул Рак. — А как этого не допустить, если вода начинает превращаться в лед уже при нуле градусов?

— Пресная вода, — поправила Даллия. — Соленая замерзает при более низкой температуре. А у рыб в крови и прочих жидкостях растворено больше соли, чем у зверей и птиц.

— И мороз, стало быть, отступает от них, не солоно хлебавши, так, что ли? — рассудила Сова вполне логично.

— Так вот в чем соль! — воскликнул Гепард.

Однако Даллия вынуждена была его разочаровать:

— Нет, у полярных рыб, и у меня в том числе, дело не только в этом…

На вопрос, в чем же еще, Даллия лишь развела плавниками:

— Вот тут я пас: убейте — не припомню!

Рак подвел печальный итог:

— С чего начали, к тому и пришли: как правильно замораживать — неизвестно. Славный вы нам приготовили сюрприз, Удильщик, нечего сказать.

— Сюрприз… сюрприз… — повторила Даллия. — Подождите — кажется, у нас есть стишок и с этим словом… Вспомнила! — и она прочла:

Для полярных рыб природа

Приготовила сюрприз:

Организм в нашу воду

Добавляет антифриз!

— Антифриз? — переспросила Мартышка. — Я слышала, что люди заливают его зимой в радиаторы автомобилей… Выходит, вы тоже пользуетесь антифризом?

Даллия даже обиделась:

— Что значит «вы тоже»? Это они «тоже» — мы начали применять антифриз за миллионы лет до людей, их еще и на свете-то не было!

— А состав, — настаивал Кашалот, — какой его состав?

— Понятия не имею — в нужный момент что-то у меня внутри синтезируется, какое-то вещество, но какое? — увы, в химии я не сильна. Как, впрочем, и в физике.

— И так далее… — дополнил Гепард.

— Если я вам больше не нужна, вы позволите мне уплыть домой?

— Пожалуйста. — В голосе Удильщика звучала грусть. — Извините, что зря вас побеспокоил.

— Это вы меня извините — не сумела удовлетворить ваш интерес к замораживанию. Счастливо оставаться! — и Даллия уплыла…

— Мне бы следовало ее проводить, — пробормотал Кашалот, глядя ей вслед.

— До Чукотки, что ли? — Сова махнула крылом. — Не кручинься, тебе болезному, надо таперича думать, как до будущего добраться.

— Что ж, будем думать, — безнадежным тоном произнес Кашалот и тяжело вздохнул.

В этот момент на поляну влетел невзрачного вида Мотылек.

— Вы собираетесь в будущее? — закричал он еще издали. — Счастливец!

Кашалот по близорукости не сразу разглядел посетителя, и на его вопрос, кто к ним пожаловал, Стрекоза ответила, что какой-то Мотылек.

— Не какой-то, а Кукурузный Мотылек, — уточнил гость. — Кстати, в будущем вы это имя не услышите — нас наверняка станут называть как-нибудь иначе.

Коапповцев это высказанное столь уверенно предвидение заинтересовало, и они спросили, почему он так думает.

— Потому что гусеницы Кукурузного Мотылька, которые будут жить в ту далекую и прекрасную эпоху, к кукурузе даже не притронутся!

На вопрос Совы, что ж они тогда станут есть, посетитель убежденно заявил:

— Сорняки — только сорняки! И их гордые родители услышат от людей не проклятья, а слова признательности. Но будущее надо готовить уже сегодня, поэтому я не устаю твердить своей жене: «Зачем нам обострять отношения с людьми?!» Ну, у нее естественно, всегда готов ответ…

— Не сомневаюсь, — сказал Кашалот, хорошо знавший это по личному опыту.

— Она тут же делает невинные глаза, — продолжал Кукурузный Мотылек, и передал в лицах, причем с юмором, свой разговор с женой:

— «Не понимаю, какие у них могут быть к нам претензии? Живем по средствам, честно трудимся на благо природе… Разве мы не опыляем цветы? Получая за это, между прочим, более чем скромное вознаграждение — немножечко нектара… И вообще, здесь какое-то недоразумение — мы с тобой даже попробовать не смогли бы эту их кукурузу, при всем нашем желании — с нашим-то хоботком!»

Я повышаю голос: — «А твои драгоценные отпрыски, вечно что-то грызущие и не перестающие жевать, даже когда к ним обращается отец?»

— «Между прочим, они такие же твои, как мои, — парирует жена.

— «Хорошо, — наши. Известно ли тебе, что наши оболтусы опустошают целые поля? Кажется, с нас еще никто не снимал ответственности за поведение наших чад?»

— «Вот и воспитывай их — ты же мужчина».

— «Но ведь именно ты, ты, а не я, откладываешь яички не где-нибудь, а на кукурузе и на полусотне других культурных растений!»

— «Я хочу, чтобы наши дети приобщились к культуре. Ты что-нибудь имеешь против?»

— «Имею! — кричу я. — Ты отлично знаешь, что наши гусеницы способны питаться ста видами сорных растений! А мы с тобой на чем выросли? Забыла? Я напомню: на чертополохе! И были счастливы…» — «Ах, вот чего ты добиваешься! — восклицает она с трагическими модуляциями в голосе. — Ты хочешь, чтобы наши гусенички тоже росли на чертополохе? Через мой труп! — и удаляется, гневно хлопнув крылышками. Спектакль! И такие сцены происходят у нас чуть ли не ежедневно.

— Если бы только у вас… — произнес Кашалот со вздохом.

— И вы надеетесь, Кукурузный Мотылек, что в будущем что-нибудь изменится? — спросила Мартышка, отсмеявшись.

— Надеюсь? Да я в этом убежден на сто процентов! Со временем общество научится ограждать детей от опеки таких неистовых мамаш.

— Что, несомненно, пойдет на пользу как обществу, так и детям, — поддержал председатель КОАППа.

— Особенно детям. Кстати, наши