После вчерашней попойки он чувствовал себя неважно, но уж лучше страдать от похмелья, чем от собственных мыслей.

— Не понял? — Крест бросил на него вопросительный взгляд.

— Когда я спрашивал, был ли кто-то похожий на Эла, я описывал его как высокого красивого мужчину. Но из-за шрамов эмерины его таким больше не считают. Поэтому трактирщик и говорил, что не видел, — пояснил Туррен.

— Кстати, а что у него с лицом? Откуда столько шрамов? — недоумённо спросил Крест.

— Пустынники, — коротко бросил Хейл.

Он старался не думать, что могли сделать с Тэлли, но в глубине души надеялся, что Эллиан принял весь удар на себя. Перед глазами снова всплыло его лицо, изуродованное мелкими рубцами.

— Сестра, ты сходила к травнице? — Голос Юэ ворвался в сознание Тэлли, когда боль накрыла её с новой силой. Он чувствовал её страдания и переживал, она знала это. Но его постоянные вопросы лишь раздражали.

«Как будто мне Эла мало, который тоже знает всё, что я чувствую», — с досадой подумала она. Поздней ночью они остановились в очередной таверне. Эл снял комнату, и после ужина они легли спать. Тэлли не просила его, но он чувствовал — сегодня ей было нужно его тепло.

— Сходила, — устало ответила она.

— Умница, — Юэ, кажется, наконец успокоился и оставил её в покое.

Они с Элом уже неделю мотались по разным тавернам, избегая встречи с троицей. Эти бесконечные перебежки изматывали, и Тэлли чувствовала это всё сильнее. Боли вернулись с новой силой. Обычно она могла их терпеть, выдерживая натиск, который скручивал её тело изнутри, извергая гнойную кровь вне лунного цикла. Она привыкла к этому — когда можно было отлежаться день-другой, восстановиться и продолжить поиски. Но теперь, из-за частой смены ночлега, у неё не было даже возможности полноценно прийти в себя.

Боли начались ещё в горах, но тогда они не были такими сильными. Чаще всего они приходились на лунный цикл, поэтому Тэлли и не заподозрила, что с ней что-то не так. Она сходила к травнице ещё в первые дни, когда они добрались до Тэмина. Выслушав её жалобы и тщательно осмотрев, женщина лишь покачала головой — Тэлли слишком затянула с лечением, и теперь помочь ей будет непросто, почти невозможно. Травница дала ей смесь горьких трав, велев заваривать их каждый день в течение месяца. Но с каждым приёмом Тэлли становилось только хуже — боли накатывали волнами, лишая сил, и порой она даже не могла толком ходить. В конце концов она перестала пить отвар. Эл замечал её состояние, чувствовал её боль, но Тэлли не рассказывала ни ему, ни Юэ, насколько всё серьёзно. Охранитель не задавал вопросов, а Юэ… Юэ многого не понимал из жизни людей. Его было легко обмануть — Тэлли лишь говорила, что такое бывает у многих женщин, и он верил.

Вновь вспоминая разговор с травницей, Тэлли улыбалась. Ей было радостно — боги, наконец, сжалились над ней и позволят умереть. Травница сказала, что на такой запущенной стадии шансов на исцеление почти нет. А значит, вскоре Тэлли умрёт. И эта мысль её обрадовала.

Она не могла лишить себя жизни — связь с Юэ ей не позволила бы. Если бы она решилась на это, то его смерть оказалась бы на её руках. Их души были сплетены магией сфер, и, когда умирал один, другой следовал за ним в течение месяца, медленно сгорая в невыносимых муках. Тэлли старалась не думать о том, что ждёт Юэ после её смерти, но радовалась, что сама, наконец, найдёт избавление. Боль, холод и пустота стали её единственными спутниками, семьёй, с которой она жила каждый миг. И только Юэ удерживал её от последнего шага в пропасть.

«Смерть — это избавление, и я её заслужила».

Но тут новая волна боли пронзила тело, вырывая непрошенный стон. Казалось, чьи-то невидимые пальцы накручивали её внутренности на кулак, медленно вытягивая, заставляя корчиться и изнывать от страданий. В такие моменты она чувствовала себя особенно одинокой. Никто не понимал, насколько ей больно. Никто не знал, как сильно она хочет уйти из этого мира.

Но вдруг её окутало тепло.

Эл.

Он обнял её, и Тэлли замерла, ощущая, как его руки сжимают её дрожащее тело. Она знала — он чувствовал её боль. Но ей казалось, что для него это всего лишь отголоски того кошмара, через который она проходила каждый день.

«Но и для него это радость: после моей смерти он получит свободу, которую так опрометчиво потерял», — вдруг осознала она, чувствуя его горячие губы на своей шее. Он согревал её кожу дыханием, и на мгновение это отвлекало от боли. Иногда помогало. Но не сегодня. В этот раз боль победила. Тэлли отдалась ей без остатка, ощущая, как с каждой секундой сознание ускользает, оставляя лишь мрак на краю разума. Она ждала этого с нетерпением.

Такие дни становились всё невыносимее, мучения проскальзывали в её жизнь всё чаще, сжимая её в тисках безысходности. И только месть удерживала её, каждый день поднимала на ноги, заставляя идти дальше, превозмогая боль. «Если не моя смерть, так смерть других станет той радостью, что хоть немного потушит страдание», — сквозь боль ухмыльнулась она, перебирая в памяти лица тех, кого они уже успели настигнуть.

Едва они вошли в Тэмин, решили остановиться неподалёку от ворот — вечер уже клонился к ночи, и Тэлли не хотела долго бродить по улицам. Дорога вымотала её, а боль уже тогда накатывала резкими, внезапными вспышками, отдаваясь в каждом шаге.

Пока Эл договаривался о комнате в ближайшей таверне, Тэлли, укутанная мраком улицы и скрытая под капюшоном осталась ждать его в одном из тёмных, грязных проулков. Влажный воздух был пропитан затхлостью и дымом, под ногами валялся разнообразный мусор, а вдалеке слышался мерный плеск воды в сточной канаве. Она осматривала окрестности, вспоминая, каким был этот город всего полгода назад. За это время Тэмин не изменился — всё тот же хаос, те же нечистоты, те же мутные фигуры в переулках. Лишь её жизнь была разрушена до основания. Уже привычная ей ненависть, тяжёлая и обжигающая, пожирала её изнутри словно огонь. И вновь завладевала её мыслями. Тэлли предвкушала, как найдёт всех, кто связан с пустынниками, и каждого убьёт медленно, с холодной яростью. Они с Элом пока не знали, как это сделать, но Тэлли была уверена: её охранитель найдёт тех, кто укажет им путь.

— Кто это у нас тут, — донёсся до