Здесь никто не щадит никого, и жестокость рождается не во тьме, а в самих сердцах, цепляясь за души, словно корни проклятого древа. Мой меч — всего лишь песчинка в этом безумии, частью которого стала я сама. И всё же с каждым ударом я отсекаю грязь с этого мира, пусть и на один короткий, обречённый миг…, — вспыхнула в её мыслях безмолвная ярость.

Ощущая всплеск её эмоций, Эл тут же крепче прижал её к себе, его тёплая рука мягко скользнула по её спине, а губы коснулись макушки, успокаивая.

— О чём бы ты ни думала, оставь это, — прошептал он. — Тебе надо поспать, уже совсем скоро рассвет.

Ощущая обиду на Юэ за его непонимание, Тэлли сжалась, словно пытаясь спрятаться от его слов. Ей хотелось, чтобы её принимали такой, какая она есть, без обвинений и нравоучений. Она уже не изменится. Эти попытки образумить её были пустым сотрясанием воздуха, бессмысленным эхом, теряющимся в её сознании.

И не успела она осознать эту мысль, как Эл уже повернулся на бок, его тёплые пальцы скользнули по её коже.

— Иди ко мне, любимая, — прошептал он ей на ухо, касаясь губами её шеи и крепко прижимая к себе. Его губы накрыли её губы, мягко, но настойчиво, а жаркий язык медленно заигрывал с ней, заставляя забыть обо всём.

Глава 6

Тэлли проснулась от шума с улицы. Их окна выходили прямо на главную дорогу, и стоило жителям начать свою утреннюю суету, как их крики неизменно будили её. Открыв глаза, она увидела, что Эл уже успел принести еду, но вставать не хотелось. Боль отступила лишь под утро, и она почти не спала из-за этого. «Как и Эл», — подумала она. Он отвлекал её, как мог, но это мало помогало.

— Сестра, наконец-то ты проснулась, — тут же раздался в её голове голос Юэ. Тэлли застонала и уткнулась в подушку, всерьёз раздумывая над тем, чтобы временно закрыть своё сознание от духовного брата. — Я всё думал над нашим вчерашним разговором, — начал он.

Но Тэлли, не выдержав натиска поучений, решила, что с неё на сегодня хватит. В своём разуме она представила стену — высокую, гладкую, непроходимую, крепкую, словно выточенную из цельного камня. Этот образ всегда помогал ей отдалиться от Юэ настолько, чтобы не слышать его бесконечную болтовню. Когда в голове наконец наступила тишина, Тэлли перевернулась на бок и молча наблюдала за действиями Эла. Ей нравилось просто смотреть, как он двигается — спокойно, размеренно, будто в каждом его жесте скрывался особый ритуал. Всё было одинаково выверенным — неважно, убивал он или нарезал овощи для её завтрака.

Она усмехнулась этой мысли, потянулась и наконец встала, с лёгкой грустью вспоминая его жаркие поцелуи прошлой ночью. «Наверное, сегодня он будет мучиться из-за этого», — размышляла она, подходя ближе. Обняв его со спины, она почувствовала, как он замер на мгновение, а затем тут же повернулся и обхватил её руками, мягко проведя ладонями по её спине и осторожно касаясь её шеи губами.

— Я узнал, где найти владелицу борделя, — прошептал он, зная, как сильно ей не нравятся громкие звуки.

Тэлли не ответила. Просто разжала руки, отпуская его, и принялась за еду. Чем быстрее они выйдут, тем быстрее одной помощницей пустынников станет меньше.

За завтраком она не чувствовала вкуса пищи, мысли были заняты другим. Чем дольше она размышляла, тем сильнее поражалась тому, насколько глубоко переплетены структуры этого города. Сеть связей, коррупции, лжи — всё пронизывало друг друга, словно путы, которые следовало разорвать.

Три недели назад, когда они только пришли в Тэмин, Эл заметил в таверне слухача Братства — старую женщину, сидевшую в углу и ловившую каждое слово посетителей.

Позже, когда они пришли к ней в дом, Тэлли поразило её тело. Вся кожа была испещрена шрамами от неглубоких порезов, среди которых виднелись свежие, ещё алые раны. Тогда Тэлли подумала, что женщина, возможно, тоже побывала в плену и пережила пытки.

Но Эл быстро её разубедил. Он объяснил, что эти надрезы оставляют во время секса, чтобы усилить наслаждение. Тэлли была ошарашена. До сих пор она не могла понять, как подобное могло приносить удовольствие. Её тоже резали пустынники, и она слишком хорошо знала, что такое боль. Для неё она никогда не была ни приятной, ни желанной.

В тот день Тэлли не смогла убить сама, не в силах принять её выбор получать боль. Тэлли не сочувствовала ей. Её предпочтения вызывали у неё отвращение, а смерть казалась слишком лёгким исходом для такой, как она. Поэтому Эл взял эту задачу на себя и без колебаний убил женщину, когда получил всю информацию, которая хранилась в её памяти.

От женщины-слухача они узнали о восьми мужчинах, которые выполняли заказы пустынников в городе. Они брали на себя различные поручения — шпионаж, подкупы, перевозку грузов. Пустынникам был запрещён вход в город из-за Братства Кривых Ножей, но подкупать местных им никто не мешал, и они этим умело пользовались.

Пятерых из этих людей Тэлли и Эл нашли у дешёвого борделя — там они часто проводили время, тратя полученные деньги. Остальные трое оказались обыкновенными лавочниками, которые не только передавали пустынникам информацию, но и служили их посыльными, разнося весточки нужным людям.

Когда они нашли лавочников, те как раз передавали друг другу сведения от разных людей для пустынников. Увидев Тэлли в плаще и высокого Эла за её спиной, они лишь усмехнулись, решив, что перед ними всего лишь шлюха и её сутенёр. Первые скабрёзные шуточки полетели в воздух, но их смех быстро сменился криками.

Тэлли молниеносно взмахнула мечом, и их руки упали на землю, исторгая багровые потоки крови. Пока Эл молча читал их воспоминания, она без лишних слов обрубила им ноги. «Чтобы больше не таскали новости для пустынников», — усмехнулась она, наблюдая, как они валятся на землю, извиваясь в агонии. Они ещё дышали, когда она смотрела, как их жизнь утекает вместе с кровью. «Как быстротечно и незначительно выглядит твоя жизнь, когда над тобой нависает смерть», — промелькнула циничная мысль.

Когда их дыхание стихло, а тела обмякли, Тэлли, повинуясь странному порыву, склонилась над ними. Она хотела продлить это ощущение, продлить наслаждение от вида уходящей жизни. Взяв нож, она медленно многократно проводила им по шее уже бездыханных тел, углубляя разрез с каждым движением. И только когда головы окончательно отделились от тел, она замерла, наблюдая за густыми, тёмными потоками крови, что стекали на камни мостовой.