со второго этажа выкатились иглобрюхи и пальнули стальными иголками. Опять-таки, это произошло за считанные секунды!

Попади я в Белебей с Макаром, Артёмом, Серым и Лешим, уверен, что без ранений не обошлось бы. Уж больно слаженно действуют твари. А вот сражаясь плечом к плечу с Юрием, я был спокоен.

Вскинув руку вверх, я активировал доминанту «Поглощение пламени». Огненные шары в полёте разложились на тонкие струйки огня и втянулись в мою ладонь. Одновременно с этим за спиной послышался яростный рёв. Я взял под контроль четырёх крысюков, и они тут же запрыгнули вервольфам на спины и начали вырывать им хребты.

Юрий тоже не стоял без дела. Во-первых, он сотворил над нашими головами огненный барьер, в котором моментально сгорели все иглы. Во-вторых, запустил волну пламени в сторону выскочивших ящеров. Ящерицы — хладнокровные животные, но перед смертью сумели отлично согреться. Я бы даже сказал, пропеклись до хрустящей корочки. Ха-ха. Вот чёрт. Проклятый пилот со своими шуточками. Заразил. Надеюсь, это пройдёт.

Видя, что большая часть отряда уничтожена, саламандры рухнули нам на головы. Прыгали они с высоты третьего этажа, выставив перед собой когтистые лапы. Но стоило бояться не их лап, а жара, исходящего от их горящих туш. Такая придавит сверху — и очень быстро погибнешь от теплового удара. А может, душевной теплоты или просто ожога? Да блин! Чёртов Мирон со своими хохмами!

Я резко рванул в сторону и нанёс рассекающий удар. Попал точно по горлу саламандры. Оранжевая кровь хлынула на снег, моментально обратив его в пар. Ещё одна ящерка приземлилась на лапы слева от меня и хлестанула хвостом так, что тот едва не сломал мне берцовую кость. Благо я успел вовремя подпрыгнуть. Сократив дистанцию, я точным ударом вогнал кинжал в череп по самую рукоять и…

И бой закончился. Юрий неуловимым движением рассёк последнюю саламандру, а после швырнул огненный шар на второй этаж, взорвав иглобрюхов. На голову нам посыпались мелкие ошмётки туш тварей, а также стекло. Это как вообще? Он смог угнаться за мной? Ого. Непривычно.

Я смотрел на брата с нескрываемым восторгом. Пожалуй, это первый человек, за которого я могу не беспокоиться. Он и сам справится с любой опасностью.

— Михаил Константинович, а ты чертовски хорош для пятилетки, — уважительно кивнул Юрий.

— Смотрю, переливание крови и тебя подтянуло до моего уровня? — усмехнулся я, заставив брата захохотать.

— А-ха-ха! Да. Типа того, — утерев слезу, ответил он, убирая меч в ножны. — Это твои? — спросил он, кивнув в сторону крысолюдов.

Крысюки вытянулись по стойке смирно, держа в лапах оторванные головы вервольфов.

— Да, помогли прикрыть тылы, так сказать, — кивнул я, а после добавил. — Можешь избавиться от них, всё равно долго контролировать крысюков я не смогу.

Увы, это было правдой. Контроль над прошлыми грызунами длился около недели, после чего они исчезли из моего поля зрения. Полагаю, отправились на вольные хлеба, а может, сдохли с голоду? Не знаю. Как бы там ни было, таскать с собой эту четвёрку, воняющую крысятиной, я не собираюсь.

Юрий кивнул, неуловимым движением вытащил меч из ножен и вернул обратно. С лезвия сорвался пламенный серп, перерезавший грызунов пополам. В воздухе запахло палёной шерстью и плотью. Трупы безвольно рухнули в снег, даже не дёрнувшись.

— Ещё кто-то есть в округе? — спросил Юрий.

Я осмотрелся по сторонам и отрицательно покачал головой.

— Нет. Можем зачищать разлом.

Не спеша, мы двинули в сторону желтого марева, возвышающегося над землёй на три метра. Уверен, зачистка пройдёт гладко. А как иначе? Я ведь в компании с Юрием. А он аколит или магистр? Понятия не имею. Знаю только то, что его навыки меня безумно радуют. Хотя…

— Дай мне пару минут, — попросил я брата, а сам направился к обугленным тушам ящеров.

Да уж, Юрий и правда мощный маг. Ящеры обуглились до самого позвоночника. Из-за чего и следов ДНК практически не осталось. Пришлось взять кинжал и расковырять хребет, из которого потекла полупрозрачная жижа. Я поглотил одну доминанту, потом вторую, третью, восьмую. И всего в двух случаях из восьми мне выпала столь необходимая регенерация. Правда, был нюанс.

В обоих случаях выпала регенерация второго ранга, за счёт чего общий ранг доминанты возрос до третьего. С этим я и вернулся к брату.

— Протяни руку. Хочу передать тебе доминанту регенерации, — пояснил я.

— Будет больно? — улыбаясь, спросил Юрий.

— Больно? Ну, если ощущения, что ты сгораешь изнутри, относить к разряду «больно», то да, будет, — кивнул я.

— Всё что нас не убивает, делает нас сильней, — философски произнёс брат и пожал мне руку.

В следующее мгновение он рухнул на одно колено и заскрежетал зубами. Тем не менее, даже через зубовный скрежет он продолжал улыбаться, хищно глядя мне в глаза. Вот! Вот теперь я понимаю, что разглядел в нём отец! Такой же монстр, как Константин Игоревич — готов вытерпеть что угодно во имя рода. Уважаю.

Агония Юрия продолжалась десять минут. А после всё затихло. Шумно дыша, он отпустил мою руку, упёрся в колено и с трудом поднялся на ноги.

— Идём? — спросил он, кивнув в сторону разлома.

— Через пару минут. Отдышись для начала, — сказал я, призвав Мимо.

Маленький воробей уселся у меня на плече, получил команду и полетел прямиком в разлом. Я переключился на зрение мимика и через секунду насладился зелёными тонами. И нет, по ту сторону разлома не было зелёных лугов, а только бескрайняя болотная топь. Восхитительно… С мороза, да на болотце. Всегда мечтал.

— Ты чего в лице поменялся? — спросил Юрий, тяжело дыша.

— В разломе нас ждёт болотистая местность. Вперёд не ломимся, идём не спеша, проверяя почву под ногами, — проинструктировал я брата.

— Болота? Ха! Это хорошо, — расплылся в радостной улыбке Юрий.

— Чего тут хорошего?

— Я там чувствую себя, как дома. Вот случай был. Мне семь лет, отец зовёт с собой в разлом. Только он и я, больше никого. Думаю, ну класс! Наконец-то покажу, чего стою! Заходим в разлом, а он за шкварник меня схватил и в трясину швырнул. Говорит, хочешь жить? Вылезай. Я запаниковал сперва, стал руками, ногами лупить по жиже, и по самую грудь увяз. Смотрю на отца, а он на болотную кочку лёг, руки за голову закинул и в небо смотрит.

— Типичный папаша.