— Ее… Это женщина, она базируется в Бангкоке. Сюда только наезжает.

— Вот и пусть наедет. Она клюнет, увидишь, проглотит наживку, сожрет с крючком и ещё попросит добавки.

— Бруно, это странный разговор. Но даже если и так, то что взамен?

Лябасти покрутил пальцем над кружкой, чтобы Триста Фальшивок принес новую. Бруно пил бочковое. Привычка людей, наживших оскомину от консервированных продуктов в молодости. Пожал плечами.

— Теперь ничего… Ты уже ответила на джонке.

— Материал, который ты предлагаешь, — это что же, второй пункт большого жизненного плана?

— Обрати внимание, я выпил пока одну, не считая выданной капитаном в плавании. Значит, ещё скромен… И все же говорю: грандиознейшего плана! Но поскольку пункт первый не состоялся, должен вступить в силу не второй пункт, а как раз самый последний.

— Последний?

Триста Фальшивок принес на подносе кружку с пивом.

— Плевал я в могилу твоих предков, обглоданная кость, — прошипел он по-кантонски со сладкой улыбкой, не глядя на Барбару.

Возвращенный ему с чаем плевок мог стать наихудшей приметой, сулил невзгоды, а чашка с этим чаем оказалась отодвинутой на край стола. Притрагиваться к нему Барбара не собиралась.

— В последнем пункте плана речь о том, что мне хотелось бы заполучить в последнюю очередь. А придется, при складывающихся обстоятельствах, заполучать в первую. Только и всего, — ответил Бруно. И переспросил подавальщика: — Что ты там бормочешь под нос, приятель?

— Леди угодно что-нибудь еще?

— Дай мне отхлебнуть у тебя, — сказала Барбара по-французски.

Бруно отмахнулся от Триста Фальшивок.

— Если это уличная мафия, большая мафия, то есть с сотнями солдат, то может быть… — сказала Барбара.

— Такую и предлагаю.

— Тогда попробуем… И знаешь, можно запустить материал даже за бывший железный занавес. У них теперь все население мафия… Им будет любопытно почитать про передовой опыт. Бродит тут один парень из Москвы. Поделиться с ним?

— Гремите тамтамы! Да откуда он свалился? Разве у русских выходят газеты? Ха… Но будь осторожна. Держись подальше. В Москве из убитых журналистов набивают чучела и выставляют в прихожих воротил, которым они досадили…

К вырезке с грибами Бруно не притронулся.

По эскалатору они поднялись на переход через улицу и спустились к пассажу «Гэллери». У магазина «Таймс» Барбара протянула Бруно руку.

— Мне хочется сделать тебе подарок, — сказал он.

— Что-нибудь из фамильных драгоценностей, конечно?

— Стопка исписанной бумаги. Я её марал то карандашом, то ручкой с чернилами в Африке, потом в Индокитае. Дневник… Захотелось отдать в достойные руки. Старею, видно…

— Спасибо, Бруно. Может, я не стою такого дара?

— Тогда никому.

— Ну, хорошо. И — спасибо! Хочешь совет умудренной женщины? Мужчины… как бы это сказать… не носят своего возраста так заметно, как мы, женщины. Понял? Так что помалкивай о своем столетии…

Она пыталась ободрить его!

В подвальной стоянке отделения «Банк де Пари», ставшего клиентом его фирмы три недели назад, Лябасти имел право на бесплатную парковку. Сторож-бенгалец с выведенным на нагрудной бляхе именем — «Мойенулл Алам, старшина безопасности» — выгнал его голубой «ситроен». Выруливая на набережную, Бруно увидел за огромным оконным стеклом магазина «Таймс» Барбару, разговаривавшую с продавщицей. Подумал: «Вот и распрощался».

4

В холл гостиницы «Амбассадор» врывались удары грома, шум проливного дождя и клокотание в сточных трубах, а через раздвижные двери с Сукхумвит-роуд, главной бангкокской магистрали, весело смотрело ясное утро. Шелест ливня усилился, когда Севастьянов вышел на залитый солнцем двор, обставленный вольерами с попугаями… Конечно, дождя не было — сотни пестрых птиц на свой лад вспоминали тревожную ночь, хором воспроизводя дробь тяжелых капель по жестяной кровле клеток и по-тропически длинные громовые раскаты.

Ливень, под которым Севастьянов добирался из аэродрома до гостиницы накануне вечером, шел до утра. Всполохи молний будто прожигали оконные шторы. Дребезжало стекло в стальной раме. Сон прерывался несколько раз.

Однако разбитым Севастьянов себя не чувствовал. Возможно чуть возбужденным. Встречей со старым приятелем, с Бангкоком. Так случалось, что здесь, в этом городе, у него всегда появлялся какой-то шанс при любых, самых безвыходных обстоятельствах. И теперь этот шанс, на который он почти не надеялся в Москве, мог стать реальностью. Главное, он в Бангкоке, а там посмотрим.

Предписание остановиться в Таиланде генеральный сделал неожиданно, будто по чьей-то подсказке, и перед самым отлетом, когда прямой билет до Сингапура оставалось только получить в агентстве «Аэрофлота». Пришлось перезаказывать билет и ещё запрашивать тайскую визу. Людвиг Семейных растолковал, что задание, которое предлагалось выполнить в Бангкоке, безнадежное, а потому надрываться не рекомендуется. Согласно памятке по командировке, Севастьянову разрешалось провести осторожные переговоры с тамошним отделением Индо-Австралийского банка и представителем «Бэнк оф Америка» по старым делам. Оба банка гарантировали займы, выданные Петраковым, земельной собственностью. Часть займов осталась не взысканной.

Семейных, шлепнув по затылку пухловатой ладошкой, сказал:

— Наш генеральный остряк… Что он собирается взыскивать? Бангкокская земля, которая залоговая, нам не нужна, в какой бы цене она не оказалась. Ну, отсудим её, а вместе с ней и мороку. Налоги на недвижимость, содержание адвоката, издержки… Все такое. Да и вообще выскакивать на переговоры о возвращении долгов по нынешним временам, когда вся Россия и все русские в долгах как в шелках… э-э-э… вне сезона, что ли.

— Ясно, — сказал Севастьянов. — Будем дураками, но сделаем вид, что большие умники. Больше недели я там не останусь.

— Недели? Ха-ха! Разогнался! Только три дня.

Семейных нравилось, когда другие, как говорится, слишком о себе понимали и представлялась возможность их осадить.

Он открыл сейф-недомерок, стоявший возле тумбы письменного стола, и, порывшись в верхнем отделении, достал замызганный конверт с фирменной маркой банка «Чейз Манхэттен».

— Здесь три с половиной тысячи американских. Присмотри на Силом-роуд бриллиантовый сет, а? Мне к одному юбилейчику нужно. Отдашь Павлу Немчине, он уже в Бангкоке, перешлет с оказией. Ему большой привет…

И — бросил короткий взгляд, словно испытывал.

…Теперь, в Бангкоке, после деловых звонков, беспокоиться практически не о чем. Из Индо-Австралийского банка обещали сообщить о встрече, когда определятся со временем. В представительстве «Бэнк оф Америка» поинтересовались, сколько дней отведено у него на Бангкок, и пригласили на завтра. В посольстве Павел Немчина готов увидеться в любой день.