на льдине, которая тает у неё под ногами, а в моих руках — веревка.

Руки сами потянулись обнять. Медленно, давая последний шанс, я потянулся и нашел губами губы Ксюши, плотно сжатые, но под поцелуем дрогнувшие, как и все её тело в моих объятиях. Какой, к черту, бизнес? Какая «Кирана»? Я целовал Ксению яростно, прижимая к себе и уже не позволяя отстраниться. В какой-то момент губы, которые я пил, как лучшее вино в своей жизни, раскрылись еще сильнее, позволяя, впуская… Она тихо что-то простонала, и только тогда я услышал стук в дверь номера.

Чё-ё-ёрт…

Давно мне так не хотелось материться. Ведь уйдет же! Опомнится за минуту, которая неизбежно понадобится, чтобы взять заказ, испугается — и свалит.

Отрываясь от губ Ксюши, я снова заглянул ей в глаза. Расширенные зрачки… А взгляд-то голодный! И вовсе не тем голодом, который можно утолить закуской под хорошее вино.

— Стоять, — почему-то шепотом велел я, уговаривая себя разжать пальцы, стиснувшие плечи девушки. Отпускать чудовищно не хотелось. И добавил уже нормальным, разумным тоном: — Официанта только отпущу.

Подтекст читался легко: ломанешься мимо прислуги с таким ошалелым видом, точно будешь выглядеть… странно.

Идя к двери, я чувствовал себя странно тоже. Будто уже хапнул вина. Или веселящего газа. Или… господи, что происходит-то? Открыл, вежливо поздоровался, забрал тележку с заказом и захлопнул дверь перед самым носом наверняка разочарованного официанта. А, плевать. Рассчитаюсь потом на ресепшене, и чаевые оставлю хорошие.

Тележка так и осталась стоять у двери. Накрыли прилично, голодными не останемся. Я пошёл назад. А Ксюша так и стояла возле кресла, вцепившись в его спинку и глядя на меня сумасшедшими, голодными, зовущими глазами. Молча. Ожидающе. Хотя вот сейчас ей было бы самое время очнуться и начать выбираться из номера. Только Ксюша сумку опустила на сиденье.

— Ксюша, — хрипло сказал я, подойдя совсем близко, только руку протяни. Но не протянул, так и замер напротив — глаза в глаза. — Ксюша…

Надо бы и самому отмерзнуть. Улыбнуться, позвать у ужину, растормошить эту золотую статуэтку — не хуже моей Фемиды, чтоб её… Хотя какая она Фемида? Девочка-огонёк, потерявшаяся в ледяном дворце зимы… Вон какое жуткое одинокое отчаяние в глазах — не скрыть даже профессиональной вежливостью, которую она так успешно использует щитом.

Ксюша молчала. Ничего не просила, не требовала, даже не ждала. И я сделал последний шаг. Вернул руки туда, где им все-таки самое место, запустил уже под пиджак, гладя ладонями напряженную спину. И снова принялся целовать, пока тело в моих руках не обмякло, расслабившись. Даже задышала Ксюша иначе. А когда я от неё с сожалением оторвался — снова облизнула губы, совсем уже неприлично.

— Я… — начала было она.

— Потом, — так же тихо и ровно прервал я. — Стесняться, бояться, переживать… Все потом. Сядь.

Она опустилась в кресло, растерянно глядя на меня. Явно ещё не придя в себя после поцелуя и всего, что произошло.

И тут в дверь снова постучали.

— Глеб! — раздался звонкий голос Ольги. — Я пришла.

Это удар ниже пояса.

Я мог что угодно предположить, но только не это. Учитывая, что на сегодня мы уже попрощались.

— Это кто? — шепотом спросила Ксюша, вмиг позабыв про поцелуи и приняв настороженно-деловой вид. И за сумочкой потянулась. Так, кажется, всё насмарку, меня будут бить.

— Это как Загорулин, только с длинными ногами и макияжем, — шепнул я, судорожно соображая, что делать.

Упускать Ксюшу — сумасшествие. Не открыть Ольге — тоже не выход, потом будет масса проблем. В голову не пришло ничего умнее, кроме как шепнуть:

— Подыграй.

После этих слов невозмутимо направился к двери и распахнул её перед Ольгой.

— Привет, — проворковала она. — Не могла не зайти.

Ага, поэтому надела красное платье. Красивое платье, открытое именно в тех местах, которые на деловых семинарах принято прятать под брюками и пиджаками. И если присмотреться, то можно понять, что под платьем — изумительное черное кружево. Помнит, мерзавка, что я люблю именно черное. У меня такие вкусы, что поделать.

И тут она увидела Ксению.

Та уже сориентировалась: закинула ногу на ногу, взяла бокал вина, пригубила для видимости и с очаровательной улыбкой посмотрела на незваную гостью.

— Добрый вечер, — улыбнулась она настолько невинно, даже с нотками радостного удивления, что я чуть не поверил, будто девочки давно знакомы и сейчас заодно. — Глеб, что ж ты меня не предупредил, что у нас будут гости?

Ольга потеряла дар речи. Я невозмутимо закрыл дверь, ещё раз улыбнулся Ольге — с видом «мы рады тебя видеть, как жаль, что ты уже уходишь» — и подошёл к креслу.

— У нас романтический ужин, — поведал совершенно спокойно, посылая Ксюше влюблённый взгляд, и подхватил бокал. — Оленька, выпьешь с нами?

Оленьку перекосило от такого обращения. Редкая женщина не любит ласковых сокращений своего имени, но вот она именно из таких. Ольга и только Ольга. Если называл иначе — рисковал получить недовольное выражение лица и бессловесное проклятие на полжизни.

Однако сейчас моя задача — показать, что её не ждали. Это я и сделал: сел на подлокотник кресла и ласково провел по волнистым рыжим волосам Ксении. Надо ей отдать должное — не дернулась и не отшатнулась. Играет на совесть.

Ольга же не ожидала такой подставы. Закусила нижнюю губу, переводя взгляд с меня на Ксению. Явно пыталась понять, что делать дальше. Но потом всё же улыбнулась.

— Да, конечно. И представь нас, пожалуйста.

— Ох, и правда, простите, милые дамы, — покаялся я, стараясь не выпадать из образа влюблённого лебедя (что в сочетании с фамилией прямо в самый раз). — Ксюша, познакомься, это Ольга Грабинская, мой прекрасный деловой партнер, директор фирмы «Селенит». Ольга, это Ксения Вавель, моя невеста.

Повисла тишина.

Такая прекрасная, стеклянная, замершая. Едва тронешь — зазвенит хрусталём, а то и разобьется на тысячи осколков. К сожалению, смотреть прямо на Ольгу — верх наглости, поэтому я сделал вид, что целиком увлечён Ксенией. К тому же по-прежнему пропускал сквозь пальцы её рыжие пряди.

— Невеста? — немного хрипло переспросила Ольга.

— Глеб, — ласково укорила Ксения и глянула на меня. — Ну налей же вина Ольге, неудобно держать гостью в дверях.

И тоже улыбнулась.

Я невольно похолодел. Не думал, что у такой милой девочки может быть такой акулий оскал. Поэтому, коснувшись губами её виска и вдохнув запах ванили, промурлыкал:

— Да, конечно, милая. Ты, как всегда, права.

Реакция — прерывистый выдох Ольги.

— Присаживайтесь, что же вы стоите? — невинно предложила Ксения. — Глебушка, что там наш ужин?

— Закажу ещё порцию, —