следить за кооперированными поставками всех наркоматов. Фактически именно он являлся повседневным руководителем строительства «большого флота». Практически мне приходилось решать у него все вопросы судостроения. Считая своим долгом шефствовать над флотом (но, повторяю, только в тот период, когда было принято решение строить большой флот), Молотов избегал только оперативных вопросов. По всем проблемам он обязательно советовался со Сталиным. Позже, не имея возможности попасть к Сталину целыми неделями, а потом и месяцами, я просил его поручить кому-либо заняться текущими вопросами флота. Он обращался тогда обычно к Молотову и поручал ему. Тот неохотно кивал головой и сердился на меня, хотя я никогда персонально на него не указывал. Очень занятой, в отношениях он был сух и вопросы флота решал неохотно. Вот тогда у меня и сложилось о нем мнение. В дальнейшем, по мере того, как все стало подчиняться оперативным вопросам, которые решались только у Сталина, наши связи стали менее тесными. Молотов был на деле первым заместителем главы государства. Редко можно было видеть Сталина в кабинете без Молотова. Так он и запомнился мне, всегда сидящим слева от Сталина (справа постоянно сидел Ворошилов) с папками для бумаг, из которых что-нибудь зачитывал Сталину, пользуясь перерывами между докладами вызванных на прием. Так было и в годы войны. Он являлся первым заместителем Сталина по ГКО и Ставке ВГК. Это был, бесспорно, преданный Сталину человек, выполнявший все его указания. Я не слышал когда-либо возражений с его стороны. Мне довелось два-три раза присутствовать при резких диалогах между Молотовым и Ворошиловым, когда Сталин мирил их, и, насколько я помню, он всегда поддерживал Молотова и высоко ценил его. Сталин умел подбирать себе помощников. Он много работал сам и заставлял работать их. Но и среди самых работоспособных руководителей нашего государства в те годы Молотов был наиболее работоспособным. Мне хорошо известно, что он уходил очень поздно, брал с собой папку, набитую бумагами, и утром приносил ее с наложенными резолюциями».

Глава третья. «Советский Союз» и другие…

«Становым хребтом» всей Большой кораблестроительной программы являлся вопрос создания линкоров. Именно они должны были стать основой будущего океанского флота СССР. Поэтому наиболее значительной из всех возникших при планировании Большой кораблестроительной программы проблем, являлась проблема проектирования линкоров типа «А», водоизмещение которых не укладывалось в первоначально заданные 35 тысяч тонн. В итоге в мае 1937 года руководители флота и промышленности пришли к согласию в вопросе необходимости увеличения размерений линкора типа «А», для создания полноценного корабля класса «линейный корабль». Что касается водоизмещения, то оно «подросло» почти в два раза, достигнув вначале 45, а затем и почти 60 тысяч тонн. Это, в свою очередь, вызвало серьезное удорожание строительства корабля. Ситуация была доложена И.В. Сталину, который предложил продолжить проектирование суперлинкора, не взирая на дороговизну проекта, а от небольшого линкора типа «Б» отказаться.

Разработка нового проекта линейного корабля, с увеличенным водоизмещением, велась КБ-4 Балтийского завода (с 1939 года ЦКБ-4), в условиях острого дефицита времени. Так тактико-техническое задание было утверждено 3 августа 1936 года, закладка головного корабля была осуществлена 15 июля 1938 года. При этом технический проект был утвержден правительством лишь 13 июля 1939 года.

В июне 1937 года Комитет Труда и Обороны при Совнаркоме СССР (27 апреля 1937 г. этот комитет заменил СТО), во главе со Сталиным, утвердил новые элементы для линкоров типа «А». Тогда же было решено окончательно отказаться от линкора типа «Б».

К созданию нового проекта линкора были привлечены лучшие ученые-кораблестроители: академики А.Н. Крылов и Ю.А. Шиманский, профессора П.Ф. Папкович и В.Г. Власов. Первоначально срок завершения проектных работ намечался на 15 октября 1937 года, однако окончательно линкоры нового проекта, получившего обозначение «проект 23», был утвержден постановлением Комитета Труда и Обороны только 13 июля 1939 года.

О нюансах обсуждения «проекта 23» впоследствии написал в своих воспоминаниях адмирал флота И.С. Исаков: «На заседании Совета Труда и Обороны, под председательством Сталина, стоял вопрос о строительстве крупных кораблей. Был спроектирован линкор, по всем основным данным первоклассный в то время. Предполагалось, что это будет наиболее мощный линкор в мире. В то же время на этом линкоре было запроектировано всего шесть крупнокалиберных зенитных орудий. Я был не согласен и долго боролся на разных этапах, но сломить упорство моих коллег по комиссии не мог, со мной спорили, я тоже спорил. Ворошилов сказал: «Что он хочет? На ростовском мосту, на котором сидит весь Кавказ и все Закавказье, все коммуникации, на нем у нас стоят восемь зенитных орудий! А на один линкор ему мало шести!» Это не имело никакого отношения к линкорам. Но внешне это было убедительно. И дело шло к тому, чтобы утвердить проект.

Я был подавлен, отошел в сторону, сел на стул. Сел и сижу, мысли мои ушли куда-то, как это иногда бывает, совершенно далеко. Я понял, что здесь я не проломлю стен и под общий гул голосов заканчивавшегося заседания думал о чем-то другом, не помню сейчас, о чем… И вдруг, как иногда человека выводит из состояния задумчивости шум, меня вывела внезапно установившаяся тишина. Я поднял глаза и увидел, что передо мной стоит Сталин.

– Зачем товарищ Исаков такой грустный? А?

Тишина установилась двойная. Во-первых, оттого, что он подошел ко мне, во-вторых, оттого, что он заговорил.

– Интересно, – повторил он, – почему товарищ Исаков такой грустный?

Я, встал и сказал:

– Товарищ Сталин, я высказал свою точку зрения, ее не приняли, а я ее по-прежнему, считаю правильной.

– Так, – сказал он и отошел к столу, – Значит, утверждаем в основном проект?

Bсе хором сказали, что утверждаем. Тогда он сказал:

– И внесем туда одно дополнение: «С учетом установки дополнительно еще четырех зенитных орудий того же калибра. Это вас будет устраивать, товарищ Исаков?

Меня это не вполне устраивало, но я уже понял, что это максимум того, на что можно рассчитывать, что все равно ничего больше, никогда и нигде мне не удастся добиться, и сказал:

– Да, конечно, спасибо, товарищ Сталин.

– Значит, так и запишем, – заключил он заседание».

Корабли проекта 23 были задуманы и проектировались как сильнейшие линкоры в мире, причем в отличие от линкоров флотов европейских стран и США середины 30-х годов, без оглядки на договорные ограничения по водоизмещению, подобно японским типа «Ямато», американским типа «Монтана», а также германским типа «Н», заложенным в 1939 году. Заложенная в основу проекта 23 идея создания сильнейшего в мире линкора получила воплощение в вооружении его тремя 406,4-мм орудийными башнями, получившими шифр