Неспешно прогуливаясь по кварталу, точно случайный прохожий, он подошел к единственному неосвещенному дому.

Дом номер 23 ждал его.

Он узнал стрельчатое окошко с опущенными кружевными занавесками, в которое не раз заглядывал прежде. Гортензия на подоконнике засохла, котов не было видно. Чистильщик осторожно огляделся, чтобы никто его не заметил. Он перемахнул через калитку, быстро прошел по лужайке. Обогнул невысокий домик и оказался на заднем дворе у небольшого огорода. Как он и предполагал, в доме был черный ход.

Он взломал дверь и оказался внутри.

Узкое помещение служило прачечной. Чистильщик прислушался. Ни звука, ничто не настораживало его. Каждый предмет дома обволакивала плотная, текучая тишина. На стене висела фотография его подруги Магды, которая радостно ему улыбалась. Чистильщик подошел и снял снимок в рамке со стены. Он осмотрел кухню, где стены были обклеены обоями цвета соломы, столовую, где стояли стол и буфет, гостиную, где было два дивана, телевизор, несколько керамических статуэток, вазы с искусственными цветами. Осваиваясь в доме, он мимоходом собирал фотографии хозяйки, чтобы затем избавиться от них при малейшей возможности.

Наконец он добрался до лестницы наверх.

Туалет, гардеробная, увешанная платьями и заставленная туфлями, столик для макияжа. На нем стоял флакончик духов. Чистильщик открутил крышку, принюхался и сразу узнал запах женщины, с которой познакомился в «Блу». Он повернулся к двери в спальню. На кресле расположились пять кошек — кто-то спал на спинке, кто-то на подлокотниках. Все на месте, лишь слегка осунулись. Серебристый кот приподнял голову и уставился на него, а за ним и остальные.

Спустившись в кухню, Чистильщик насыпал в миски щедрую порцию сухого корма и налил воды. Поставил миски на пол. Кошки жадно принялись за еду. Он наблюдал за ними с порога. Зачем же он решил их покормить? Когда он сам в детстве неделями мучился от голода, никому не было до него дела. Так что судьба кошек уж явно не его проблема. Что же с ним происходит? Ища ответ, он остановился на том, что, по крайней мере, не придется закапывать кошачьи трупы. Однако этот ответ не особенно его убедил.

Разобравшись с котами, он наконец решил заняться телефоном.

Усевшись за стол, он положил телефон перед собой и принялся рассматривать. Сбоку у телефона было несколько кнопок — видимо, чтобы включить. Он решил нажать самую большую, посередине, но ничего не произошло. Он нажал ее снова. На этот раз на черном экране появилось надкушенное белое яблоко. Казалось, на этом все, но через несколько секунд экран засветился и аппарат ожил.

Дисплей заиграл всеми цветами радуги. Сначала на нем появился светящийся розовый череп, потом постепенно высветились какие-то маленькие картинки с подписями. Еще через какое-то время телефон внезапно разразился множеством звуков, на нем начали выскакивать надписи, фотографии, и это было самое любопытное, потому что стало ясно, что все это копилось в телефоне бог знает сколько времени и теперь, когда он включился, разом посыпалось наружу.

Чистильщик внимательно разглядывал телефон, не совсем понимая, что делать дальше. Он надеялся, что телефон сам перестанет трезвонить.

И действительно, через несколько секунд телефон замолчал. После подобных странностей Чистильщик не понимал, как вести себя с этим устройством. Он выжидал, разглядывая символы на главном экране и пытаясь прочесть надписи.

Его взгляд упал на разноцветный цветочек, под которым было написано «Галерея».

Он нажал пальцем на иконку. На экране появились новые символы, он выбрал один из них наугад и обнаружил альбом с фотографиями. На фотографиях была Фак. «А вот и ты», — подумал Чистильщик. Приятно было снова ее увидеть.

На некоторых снимках девочка с фиолетовой челкой красовалась перед объективом в разных позах, в основном смешных, и на ее лице застыло выражение, которое он не мог истолковать. Казалось, она ищет поддержки и одобрения. На других фотографиях Фак была с подружкой. Подружка носила брекеты. Фото были легкомысленные, местами дерзкие. По большей части фотографии были сделаны в школе или на дискотеке. На некоторых снимках девочки сидели на скутере, на других просто стояли. На каждом снимке Фак всегда была в новой одежде, по большей части в футболках и рваных джинсах. Чистильщику показалось странным, что дочь богатых родителей ходит в таком рванье. Неужели у нее нет денег на нормальную одежду? Или она носит это в знак протеста? Бог знает почему, но это ее выбор. Может, она хотела оставаться незаметной, как и он? На двух фотографиях Фак была накрашена, причем довольно вызывающе. Чистильщику они совсем не понравились — она ведь еще ребенок, к чему этот взрослый и пошлый вид. «Это не мое дело», — подумал он про себя. Но может быть, раз он ее спас, можно и сунуть нос не в свое дело. Фотографии все не кончались, новые и новые картинки высвечивались на экране, их были сотни. Особенно ему понравилась одна.

На ней Фак в пижаме лежала на розовой кровати с балдахином — очевидно, в своей комнате, — и без косметики у нее было совсем невинное лицо. Она обнимала игрушку — большого белого медвежонка.

Чистильщик решил, что это будет его любимая фотография.

Нажав случайную кнопку, он вздрогнул от неожиданности. Из телефона полилась музыка. Мужской голос запел какую-то грустную песню на непонятном языке. И хотя Чистильщик не понял ни слова, ему показалось, что эта песня о нем.

Он закрыл глаза, погрузившись в музыку. Такое с ним случилось впервые. Музыку он не любил. Сейчас он испытывал какое-то необычное, прежде неведомое чувство. Все было для него впервые. Такое новое и такое странное. У него словно закружилась голова. Он испуганно открыл глаза. Что же с ним происходит? Он не мог объяснить чувства, которые обрушились на него подобно буре. Опасаясь, что эмоции окончательно захватят его, он снова нажал боковую кнопку и выключил телефон.

Фотография девочки с белым медвежонком исчезла, музыка смолкла.

Ближе к вечеру над озером поднимался туман, от которого одежда становилась волглой, а на предметах появлялся белый налет.

Вернувшись домой, Охотница сразу же разожгла камин. Тепло избавило ее от неприятного ощущения чего-то влажного и липкого на коже.

На обратном пути она остановилась у небольшого магазинчика купить пива и сосисок. Готовить было неохота, поэтому она ела их сырыми. Выложив сосиски на тарелку, чтобы придать им хотя бы видимость нормального блюда, она устроилась на диване, прихватив с собой банку теплого пива. Не снимая обуви, завернулась в одеяло. Потрескивание поленьев и пляска языков пламени как будто гипнотизировали. Она не противилась.