Сегодняшний день она провела с многодетной матерью, которая наконец-то решилась подать заявление в полицию на избивающего ее мужа. Он лупил ее ремнем. Охотница проводила женщину в травмпункт, где зарегистрировали побои, и внимательно выслушала ее историю, которая длилась вот уже двадцать шесть лет и которую женщина впервые, с удивительной стойкостью, поведала полиции. Примерно столько же лет прошло со дня ее свадьбы в этом несчастливом браке. Самым шокирующим в истории этой женщины были не систематические побои или хитрость ее мужа, который старался бить ее строго по тем частям тела, которые всегда прикрыты одеждой, но то, что пятеро детей, выросших в этой семье, ничего не подозревали. Охотнице потребовалось почти восемь месяцев, чтобы убедить женщину раскрыть правду. Силы покинули ее.

В лежащей на полу сумке виднелась папка, которую Памела отдала ей на парковке больницы. Копия дела о несчастном случае с тринадцатилетней дочерью Роттингеров. Собрать документы — обязанность полиции, однако их не используют в суде, поскольку продолжения дела не предвиделось. До сих пор у Охотницы не было ни минуты, чтобы его посмотреть. Или, может, она находила предлоги не делать этого.

«Сама подумай, что будет, если он узнает, что человек с твоим прошлым копается в его грязном белье…»

Да, Памела права. Страх, что ее надежно схороненное прошлое всплывет из бездны забвения, тревожил ее не на шутку.

Вот почему Охотница приглядывала за этим домом, охраняла его.

Но она не могла успокоиться, не разобравшись с несчастным случаем на озере. Несмотря на усталость, она протянула руку к сумке, поставила на пол банку с остатками пива и вытащила папку. Зубами разорвав конверт, она достала документы и принялась читать их в золотистом свете горящих поленьев.

Рапорт был довольно сдержанный — скорее всего, одобренный родителями девочки. Из него следовало, что в пятницу она прогуляла школу и отправилась на озеро. Она на автобусе добралась до берега озера напротив острова Комачина, водитель подтвердил, что с ней никого не было. Затем повествование обрывалось и переходило сразу к моменту падения в озеро «очевидно, вследствие попытки снять селфи».

Памела упомянула, что в крови подростка был обнаружен алкоголь, бумаги это подтверждали. Подруга была права: ничего особенного в этом деле не было, типичное поведение подростка.

Затем описывалась операция по спасению девочки. Эта часть интересовала Охотницу больше всего. Свидетели, прибежавшие на пляж, чтобы удостовериться, что с девочкой все в порядке, сообщили, что заметили мужчину, который, рискуя жизнью, бросился в воду, чтобы помочь девочке. Ему удалось вытащить ее на берег, после чего он попытался реанимировать подростка.

А затем скрылся.

Охотница подумала, в какой момент из описанных в этом рапорте ноготь оказался у девочки во рту. Он мог попасть ей в рот, пока ее несло течением и она жадно пыталась вдохнуть. В этом случае вероятность, что ноготь принадлежал женщине, чья рука была найдена в районе Нессо, совсем мала, абсолютно иллюзорна. Но могло существовать и другое объяснение, неочевидное. Должно быть нечто, на что никто не обратил внимания, но все же о нем упоминалось в изложении событий.

Едва Памела рассказала Охотнице о случившемся, у той сразу же возникла безумная идея. Идея постепенно принимала все более четкую форму, но Охотнице не хватило смелости заговорить об этом с подругой. Та наверняка не восприняла бы ее всерьез и посмеялась над очередной бредовой версией. Версия выступала против того, кому приписывали роль героя-спасителя. Самого загадочного персонажа в этой истории.

«История никогда не бывает однозначной», — думала Охотница, и ее собственный опыт это подтверждал. Жизнь — это лабиринт, в ней так много неожиданных поворотов. Иной раз наткнешься на закрытую дверь в параллельную реальность, в другую версию твоей же собственной жизни.

И таинственный спаситель мог оказаться ключом от такой двери.

Почему он совершил благородный поступок и скрылся? Впрочем, если ему было что скрывать, почему он бросился на помощь незнакомой девочке? А если он знал, кто она? А если он был виновником того, что случилось? Нет, этот вариант отпадал, иначе Роттингеры не пытались бы замять эту историю и полиция взялась бы за его поиски.

Охотница взяла сосиску и надкусила, не отрывая взгляда от рапорта. У каждой правды есть слабое место. Такие выводы она сделала из собственной жизни. Но оставался нерешенный вопрос, который должен был насторожить следователей.

Что делал на озере таинственный спаситель?

Пока Охотница думала над ответом, в комнате раздавалось равномерное тиканье часов с кукушкой, которые отец когда-то выиграл на соревнованиях по рыбной ловле. Она была еще девочкой. Охотница отодвинула тарелку, не прерывая ход мыслей, есть больше не хотелось.

Каждый из свидетелей находился на пляже не просто так. Один работал садовником на вилле у Комачины, трое строителей занимались ремонтом ближайшего к озеру дома, еще один — почтальон, он как раз развозил утреннюю почту. Таинственный спаситель мог оказаться на озере и чисто случайно, но что-то не сходилось. Охотница прекрасно знала этот пляж, в выходные он был забит семьями с детьми и туристами. В будни же на нем не было ни души. Она попыталась представить, исходя из тех немногих сведений о нем, что имела, зачем незнакомец мог оказаться на пляже.

О нем было известно, что он отлично плавает и что он смог оказать девочке помощь после спасения, откачав ее.

Может, он профессиональный спасатель? Водолаз? Врач? Медбрат? Тот, кто способен оказать первую помощь, так или иначе. Но если внимательно посмотреть на медицинскую карту юной Роттингер, эта версия отпадает: вывихнутое плечо и треснутые ребра говорили о том, что помощь была оказана не профессионально. Как раз наоборот.

В карте значилось, что у девочки были судороги, однако незнакомец поместил ей в рот какой-то предмет, чтобы она не прикусила язык.

Охотница задумалась над этой деталью. Из текста рапорта было непонятно, что именно он мог использовать. Оно было под рукой — ветка? Лоскут одежды? Своей или девочки? Внутри зашевелилось любопытство: Охотница откинула одеяло, села, поджав под себя ноги, и разложила бумаги перед собой, ожидая озарения или подсказки.

В папке было несколько фотографий.

На фотографиях были кеды «Конверс», темные джинсы, футболка, рюкзак девочки. И бежевый носовой платок в клетку. Охотница внимательно рассмотрела фотографии. Платок лежал в прозрачном пакете. Не похоже, что он мог принадлежать девочке-подростку. Платок очевидно был мужской. «Вот что он засунул ей в рот», — подумала Охотница, доверившись шестому чувству. А в платке был обломок ногтя. Причинно-следственная связь, от которой не отмахнуться. Цепочка складывалась логичнее некуда. Но Охотнице этого было мало, ведь оставалось самое сложное.

Нужно найти этот чертов платок.

Вдруг на нем осталась ДНК утопленницы из Нессо. Однако не стоило строить иллюзии раньше времени. Поскольку дело не возбуждено и вещи не считались уликами, их, скорее всего, вернули Роттингерам. Так что они могли уже потерять или выбросить ненужный платок, как в больнице поступили с кусочком ногтя.