– Слышите, – Малхаз впервые заговорил, после того как сел в машину, обернувшись к своим верным соратникам, Жано и Зурабу, которые цепко держали за руки обомлевших от страха пленников, – никому не рассказывайте, как и что здесь произошло на самом деле. Все было вот так…

И Малхаз рассказал им наспех состряпанную версию происшедшего, где он, естественно, представал перед слушателями в наиболее выгодном свете, как римский император перед своими подданными.

Жано с Зурабом, как и ожидалось, не спорили против отведенной им роли и равнодушно соглашались со всем, что говорил им Малхаз.

Создавалось впечатление, что они пребывали в летаргическом сне и им было абсолютно все равно, как и чьи приказы выполнять.

Малхазу казалось, что песок был всюду: в ноздрях, в глазах, в ушах и даже за шиворотом.

Он скрипел зубами и периодически отвлекался от дороги, оборачиваясь назад, чтобы посмотреть, как ведут себя пленники. От этих маленьких выродков можно было ожидать чего угодно. Тем более он не мог отказать себе в маленьком удовольствии поиграть на страхе этих детей.

– Если кто-то из вас скажет хоть слово, – угрожающе предостерег Малхаз, – то мне придется вас прибить. Поочередно. В подвале. Меня раздражает тупая болтовня, и шутки со мной плохи. Только попробуйте дернуться и рискнуть сбежать. Один уже так попробовал…

И он снова вспомнил о том, как ловко обставил его этот сопляк. Мало того что мальчишка не растерялся и оказал сопротивление, так он еще и со всех ног метнулся обратно к школе. Наверняка он уже доложил о происшедшем учителям и те обязательно позвонили в полицию, если, конечно, поверили его бредовым россказням. С другой стороны, почему бы им и не поверить, учитывая тот факт, что похищения детей случаются регулярно и стали привычной темой для обсуждения.

Хуже всего то, и это Малхаз тоже отчетливо понимал, что могли найтись лишние свидетели, о наличии которых он мог только гадать. Все ведь происходило на открытой площадке, а не в закрытом помещении, и вполне могли найтись учителя, проверявшие контрольные работы, которые машинально бросили взгляд в окно.

Малхаз хотел набрать телефонный номер Вахтанга и сообщить, что он уже везет пленников в условленное место, но, достав мобильный, подумал, что это опрометчивый шаг, способный навредить и ему, и брату, а может, и более широкому кругу уважаемых и опасных людей. Ведь, как известно, семьдесят процентов преступлений раскрывают именно по распечаткам мобильных переговоров, где четко указано, когда и где был совершен определенный звонок. В таких ситуациях, когда все становится очевидным, суд не будет долго ковыряться в доказательствах, а быстренько склепает обвинительный приговор.

На мгновение представив себя в тюремной робе, Малхаз боязливо и с отвращением вздрогнул и сунул мобильный в карман. Это было не то, о чем он мечтал.

Чтобы не попасться на глаза полицейским, которые вполне могли оперативно среагировать и перекрыть все выезды из города, Малхаз как можно скорее, не обращая абсолютно никакого внимания на красные сигналы светофоров, выехал на шоссе и вздохнул с облегчением только тогда, когда Тбилиси остался позади.

– И Вахтангу ничего не вякайте. Все прошло гладко. Понятно? – снова напомнил Малхаз, сворачивая с шоссе, когда до загородного дома осталось рукой подать: семь-десять километров по проселочной дороге.

Как ни странно, всю дорогу его укачивало, хотя он никогда не жаловался на вестибулярный аппарат. Малхаз даже раз остановил машину и вышел на обочину, чтобы не вытошнило прямо в салоне.

Глядя в зеркало заднего вида, Малхаз с удовлетворением заметил, что подростки так напуганы, что ничего не соображают и больше похожи на зомби, чем на людей.

Прежде чем снова тронуться, он достал пакетик с кокаином, аккуратно отрезал уголок лезвием выкидного ножа, сделал две дорожки и с удовольствием втянул их ноздрями.

Уже с самого утра ему было не по себе, и он очень хотел избавиться от этого мерзкого состояния. Его сознание захлестывала тревога, и он целый день не мог собраться с мыслями, действуя автоматически, словно исполнял чью-то чужую программу жизни.

После употребления кокаина он чувствовал себя более спокойным и расслабленным, как будто жил не в Тбилиси, а на Ямайке. Тогда его не беспокоили ничьи проблемы, и единственным желанием было распластаться на первом попавшемся диване или на кровати и тупо смотреть в потолок, ощущая, как по всему телу растекается блаженная истома.

Малхазу уже было плевать, как отреагирует на его состояние Вахтанг, что скажет, будет или не будет ругаться. Да и какая разница. В конце концов, он живой человек и имеет право на личную жизнь, до которой старшему брату нет дела.

Проехав еще пару километров, Малхаз замедлил ход и лихо свернул в сторону открытых и проржавевших от старости ворот, едва не тюкнувшись о них левой фарой. Для пущей надежности Вахтанг построил коттедж на территории обыкновенного садоводческого товарищества, чтобы не светиться среди себе подобных. Кому может прийти в голову мысль искать загородное поселение мультимиллионера среди обыкновенных домиков дачников?

Слева от ворот находился деревянный сарайчик, который был на самом деле продовольственным магазинчиком, работавшим только по выходным. Там продавали сахар, тушенку, крупы, пряники, печенье, минеральную воду, вино и пиво.

Чуть дальше магазинчика вот уже который год на одном и том же месте лежали бесхозные бетонные плиты, которые, по всей видимости, не были задействованы при строительстве и оказались ненужными своему владельцу.

Коттедж Вахтанга с виду был неброским двухэтажным домом с двумя гаражами для машин и с неказистой оградой. Глухой и злобный лай собаки, казалось, разносился по всему садоводческому товариществу и красноречиво намекал на то, что посторонним в этом дворе лучше не появляться.

Бывало, что по дворам шастали наркоманы в поисках мака или обычные воришки-бомжи, которые искали себе бесплатное пропитание, выращенное чужими руками. На случай, если какой-то недоумок по незнанию рискнет сунуться к Вахтангу, и приобрели немецкую овчарку, мастерски натасканную на задержание чужаков.

«Заткнул бы он пасть этой псине», – раздраженно подумал Малхаз, под аккомпанемент оглушительного собачьего лая въезжая во двор, где уже была припаркована одна машина.

Пес упрямо рвался с цепи и бегал по двору, натягивая ее до предела и пытаясь в прыжке дотянуться до недругов.

Остановив машину, Малхаз какое-то время тупо смотрел перед собой, словно не понимая, что теперь нужно делать. На него накатила такая волна расслабления, что он готов был заснуть за рулем.

– Эй, Малхаз, – Жано осторожно и боязливо потрепал его за плечо как раз в тот момент, когда Гогнадзе-младший проваливался в сон.

Малхаз встрепенулся.

– Все, выходим, – скомандовал он и первым покинул машину, громко хлопнув дверцей.

От страха подростки шатались на ногах совсем как пьяные и совершенно не сопротивлялись. Подталкивая в спины, их завели в дом как арестантов.