Старый посмотрел на Уаиллара со значением, которое тот понял: у Старого было мало времени и много дел, как у всякого Великого Вождя. С трудом подавив желание отойти, пятясь на четырех конечностях, как положено после решения Великого Вождя, Уаиллар, тем не менее, удалился спиной вперёд, низко склонившись (ему в голову бы не пришло, что он тем самым вызвал у Доранта неимоверное удивление: что это было?).

Уаиллар взял меч, свои аи и вышел во двор. Искать во дворе побеги уиллоэ было даже не смешно. Уаиллар попытался поговорить с кустом олуоры, росшим в углу двора, и даже получил от него молодые ветки нужной длины, но олуора — не лиана уиллоэ, нормальный алларэу[18] из неё не сделаешь. Меч на импровизированном креплении болтался, мешая свободно двигаться. Кончилось тем, чем и должно было: хрупкие ветви олуоры обломились возле левого верхнего узла, и вся конструкция съехала с тела. Уаиллар расстроился.

‘Аллэ, вышедший во двор почти одновременно с Уаилларом, посмотрел на это, кивнул и ушёл куда-то.

Вернулся он с какими-то кусками мёртвой кожи, нарезанными на узкие полосы и затейливо переплетёнными, причём в местах, где полосы пересекались, их скрепляли круглые сучки из такого же прошедшего огонь камня (многокожие звали его «металл» или «сталь», Уаиллар так и не понял, когда что было правильно), из которого сделан был меч. К этим кускам крепилось нечто длинное, сделанное из мёртвого дерева, и ‘Аллэ показал, что в него вставляется меч.

‘Аллэ протянул всё это Уаиллару, развернув так, что стало очевидно: это что-то вроде алларэу. Немного похожая амуниция обтягивала торс самого ‘Аллэ, и к ней был подвешен его меч, вставленный в конструкцию из мёртвого дерева и мёртвой кожи.

Уаиллар попробовал надеть предложенное, и у него получилось почти с первого раза: к своей немалой гордости, он даже сам разобрался, как подогнать сбрую по размеру и как застегнуть пряжки. Меч всё равно мешал, болтаясь у левого бока; длинная, хотя и не настолько, как у копья аллэ, рукоятка неуклюже торчала вперед. Копьё в алларэу крепится за спиной, наискось от левого плеча к правому бедру, и снимается одним движением руки вправо. С мечом у пояса двигаться было неловко, а при попытке его быстро достать Уаиллар почувствовал, что меч застрял, перекосившись в креплении.

’Аллэ показал, как он выхватывает свой меч движением снизу слева вверх направо, удерживая левой рукой кольцо, в которое входил клинок. Уаиллар попробовал — действительно, так получалось быстро и удобно, но меч всё равно мешал движениям.

Круглоухие постоянно придерживали свои мечи левой рукой, что выводило её из употребления, случись что неожиданное.

Уаиллар, мучаясь от невозможности нормально объяснить, что ему нужно, вытащил меч и приложил его к спине от правого плеча к левому бедру, рукоятью вверх: в отличие от аллэ, меч удобнее было бы выхватывать при таком положении, это альв успел понять, упражняясь (хват меча сильно отличался от хвата копья из-за другого баланса и более короткого древка).

Многокожий воин посмотрел, опять кивнул головой и ушёл.

Вернулся он, когда светило сдвинулось вниз больше, чем на свой поперечник. Уаиллар к этому времени успел обнаружить на кожаной амуниции плоские кармашки, в которых плотно сидели четыре ножа, очень похожих на аи, но сделанных из металла — или стали, кто их разберёт, многокожих…

Это оказалось очень удобно, хотя ножи были плохо сбалансированы. Уаиллар попробовал воткнуть туда свои аи — оказалось практически идеально! И он в очередной, не первый и не последний, раз задумался над тем, насколько неправы были старейшие, считавшие круглоухих полуживотными, не имеющими полноценного разума. И ещё над тем, есть ли у народа аиллуэ возможность выжить, если вдруг по какой-нибудь причине многокожим захочется очистить и занять Великий Лес…

‘Аллэ принёс несколько кусков мёртвой кожи и металла, которые он без каких-либо затруднений присоединил к предложенной Уаиллару сбруе. Надев и застегнув её, воин-аиллуо смог вставить меч так, как хотел, за спину, причём выхватить оружие получилось — после трёх-четырёх упражнений — быстро и без усилий.

Мало того: ‘Аллэ принёс ещё кожаную трубку, легко и просто крепящуюся на левой стороне амуниции, в которой уже лежала заряженная громотруба.

Жесты его ясно дали понять, что Уаиллар может её забрать. И ‘Аллэ протянул ему кожаный мешочек, содержание которого было совершенно недвусмысленным: кусочки тяжелого металла и порошок, который бросает его во врага!

Уаиллар поблагодарил, как принято у альвов, потом, как принято у многокожих. На самом деле он был не просто благодарен — он был потрясен до глубины души!

Теперь оставалось только проститься с Аолли и выйти незамеченным из аиллоу многокожих. И неизвестно, что было сложнее.

1

Гильдмайстер Ронде принимал своего порученца в большом кабинете. В отличие от малого, там стоял письменный стол неестественно громадных размеров, занимавший полкомнаты. Гильдмайстер, немаленький мужчина, сидя в кресле, не мог достать рукой до дальнего от себя края. Стол был сверху покрыт зеленым сукном, обильно изукрашен тонкой резьбой по дубу, а по трем сторонам огорожен искусно выточенной баллюстрадой высотою чуть меньше пяди[19].

Жуар Кальмон мялся у стола, не зная, куда деть шапку. Он успел переодеться с дороги, хотя велено было — как войдёт в дом, сразу к хозяину. Да не беда, четверть часа на самом деле ни на что не влияют. Зато пыль дорожная с него на пол и мебель не насыпется, да и лошадьми Кальмон не пахнет.

— Ваша милость, — наконец, решился порученец, — вот.

И он с натугой[20] выудил из висящей на боку тяжёлой кожаной сумки потемневший от старости кожаный же кошель, завязанный плетёным шнуром со свисающей на нём тёмно-красной сургучной печатью.

— Как есть, одна тысяча три сотни и двадцать три двойных золотых, выручка, значит. — Он снова полез в сумку. На этот раз содежимое не удалось вытащить так быстро и ловко, как кошель. Свёрнутые в толстую плотную трубку и обвязанные таким же плетёным шнуром с такой же печатью бумаги зацепились было за что-то, но Кальмон справился в конце концов:

— Все бумаги по сделкам, и отчёт мой тут же.

— Да ты погоди про отчёт, — гильдмайстер небрежно сдвинул выложенные на стол предметы: Кальмон потому и был порученцем, что за ним обычно можно было не проверять, — расскажи, как съездил. С самого начала.

Тот помялся, оправил кафтан, провёл обеими руками по коротко стриженной голове, поправляя неизвестно какую погрешность, суетливо оправил окладистую, надвое растущую бороду, и начал, наконец: