— Потрясающе. — Тори не удержалась и накрыла ладонью руку Чанса, лежавшую на столе. — И великолепно.

Он хмыкнул и перевернул руку, чтобы взять ее ладонь в свою и легонько сжать.

— На самом деле да.

— И в результате вы станете замечательным отцом.

— Да, если переживу первые годы.

Тори с огромным сожалением убрала руку:

— Поверьте мне, первые годы — это цветочки по сравнению с подростковыми.

Подошла официантка и поставила перед ними тарелки с едой. Чанс поблагодарил ее. Тори в задумчивости смотрела на него. Похоже, он не представлял, какой он уравновешенный и умный. Учитывая все, что приносила ему жизнь, Чанс должен был стать тем самым брюзгой, каким и показался ей, когда они только встретились. Вместо этого он был добрым и щедрым.

Неудивительно, что Тори хотелось в него влюбиться.

Они принялись за еду, и Чанс заговорил о детях:

— Знаете, из-за того, что у меня близнецы, я больше всего волнуюсь, что у них повторятся те же проблемы, которые были у меня с Максом.

— У вас были проблемы?

— Он был идеальным старшим братом, но в то же время — любимчиком семьи. Даже если бы я не обнаружил лицемерие отца, то все равно сбежал бы рано или поздно, чтобы не соревноваться с братом. — Отложив вилку, Чанс поймал взгляд Тори. — Я не хочу, чтобы мои дети через это проходили. Не хочу, чтобы им казалось, будто им нужно соревноваться. Или что один лучше другого.

— У вас мальчик и девочка, так что вероятность такого меньше, чем если бы было два мальчика или две девочки.

Чанс посмотрел на нее через стол и наконец тихо произнес:

— Может быть.

Они были заинтересованы, заворожены друг другом.

Чанс взял Тори за руку:

— Разве плохо наслаждаться обществом друг друга… хотя бы один вечер?

Сердце Тори говорило ей, что ничего плохого в этом нет.

— Вы имеете в виду — как друзья?

— Близкие друзья.

Тори сглотнула. Ощущение его руки, держащей ее ладонь, невозможно было описать. Мозоли царапали ее мягкую кожу. Тепло согревало до костей. Но главным были не физические ощущения. Ее тоску вызывала эмоциональная сторона происходящего. В последнее время она чувствовала себя одинокой и пустой, но не осознавала, насколько отчаянно хочет заполнить эту пустоту. И что плохого в том, чтобы быть друзьями?

— Я бы хотела быть вашим другом.

— На одну ночь, — предупредил Чанс, напоминая, что не хочет боли, как и она сама.

Тори улыбнулась:

— На одну ночь.

До конца ужина они болтали о детях, о его работе, о ее мечтах стать учительницей, о занятиях, которые Тори наконец нашла в местном колледже. В джипе Чанс взял ее за руку и держал, пока они не подъехали к воротам особняка его матери. Там он выпустил ее, как будто для того, чтобы набрать код безопасности, но они оба понимали, что здесь проходит невидимая черта, которую нельзя пересекать.

В молчании они ехали по заснеженной дороге. В молчании вышли из джипа перед коттеджем. Чанс открыл дверь. Тори вошла первой, и миссис Кук отложила журнал, который читала.

— Как дети себя вели? — спросил Чанс.

— Два ангелочка, — ответила миссис Кук, поднимаясь с дивана. — Все подарки купили?

Чанс и Тори переглянулись. В молчаливой тоске они забыли про подарки.

— Мы их оставили в машине, — ответил Чанс.

Миссис Кук, надевающая большое шерстяное пальто, засмеялась:

— Вы их прячете? Они еще маленькие, так что не стоит идти на такие крайние меры. Достаточно положить все в прочную сумку.

— Отвезти вас в дом? — спросил Чанс, позвенев ключами.

— Было бы замечательно.

На следующий день, сразу после того, как Чанс уехал на работу, у черной двери появился Роберт с двумя коробками рождественских украшений.

— Миссис Монтгомери подумала, что вы захотите нарядить коттедж для детей к Рождеству.

Тори ахнула, заглядывая в коробки. Там было все, от мишуры до рождественских гирлянд. Из-за каждодневной суеты и переживаний по поводу ее чувств к Чансу она забыла, что нужно украсить дом.

Роберт внес большую елку, которую поставил в углу гостиной. Затем заглянул к близнецам и ушел. В тишине гостиной Тори вынула все из коробок и рассортировала. Пока дети спали, она развесила гирлянды и мишуру. Когда они проснулись, Тори покормила их и усадила в манеж, а сама занялась украшениями. К возвращению Чанса елка была наряжена, а дети снова спали.

— Ого!

Тори радостно хлопнула в ладоши:

— Ваша мама все прислала.

— Рад, что она об этом подумала, потому что мне бы в голову не пришло.

И ей тоже. Она боялась Рождества. Но, увидев елку и проведя много часов за ее украшением, Тори немного осмелела. Может, благодаря детям она снова увидит радостную сторону праздника?

— У меня еще осталась мишура и несколько игрушек.

Я думала, можно натянуть мишуру в проходе к спальням.

— Хорошая мысль.

— Отлично, потому что мне нужна ваша помощь: мне не хватает роста.

Пока они ждали ужин, который должна была прислать Кук, Чанс натянул мишуру в арочном проходе, а Тори собрала оставшиеся украшения. К сожалению, она не могла их повесить даже там, где мишура свисала пониже. Чанс принес стремянку.

— Вот. — Он поставил ее под мишурой, и Тори вскарабкалась на ступеньки.

— Спасибо.

В детской заплакал Сэм, и Чанс пошел туда.

Через пару минут, видимо сменив ребенку памперс, Чанс вышел, держа на руках Сэма, который сонно тер глазки.

— А как Синди?

— Все еще спит как сурок.

— Надеюсь, скоро проснется. — Тори скорчила гримасу. — Иначе она не будет спать ночью.

— Разбудить ее?

— Нет, пусть пока Сэм побудет один. Ему нравится, когда его балуют, правда, малыш?

Сэм, наряженный в красный комбинезон с танцующими на животике эльфами, радостно взвизгнул.

Тори указала на коробку с украшениями, оставшуюся на диване.

— Можете мне их подать, чтобы я не прыгала туда-сюда?

— Конечно. — Чанс вынул игрушку и подержал перед Сэмом. — Ты бы наверняка хотел поучаствовать.

Сэм издал звук, который должен был выражать согласие, и Тори рассмеялась:

— Вы подавайте ему, а он будет подавать мне.

Чанс протянул Сэму ярко-синий шар, и мальчик радостно его схватил. Чанс поднес его к лестнице и сказал: