Синди заплакала, и Чанс пошел в детскую.

Тори закрыла глаза и представила, как Джейсон одиноко лежит в больничной палате, которую она перестала навещать. Пока она радуется близнецам, влюбляется в Чанса, живет фантастической жизнью, он остается один.

Чанс вынес Синди из детской, и Тори снова сглотнула. А как же Чанс? Разве она может оставить его одного с двумя детьми?

— Вот и мисс Синди Лу, — сказал Чанс.

Тори нервно засмеялась, схватила платок со стола и промокнула глаза.

В следующие дни она еще больше отстранилась от Чанса. Но в сочельник, уже кутаясь в пальто, она огляделась, убедилась, что его нет в гостиной, и положила под елку подарки для него и детей. Затем она заглянула в детскую, чтобы поздравить всех с Рождеством. Чанс вручил ей рождественскую премию.

— Знаете, вы не должны этого делать, — сказала Тори, глядя на конверт.

— Вы мне нравитесь. Я знаю, что вы хотите учиться, а это поможет.

Тори отступила. Дети радостно прыгали в кроватках, как будто понимали все то, что Тори им рассказывала про Санта-Клауса. Дыхание замерло у нее в груди. Она жалела, что не увидит, как они открывают подарки. От этого было так больно, что она практически задыхалась.

Она сделала еще шаг:

— Да, спасибо.

А затем выбежала из коттеджа, потому что иначе не ушла бы никогда.

Рождественским утром Чанса разбудили двое плачущих младенцев. Он выскочил из кровати и бросился в детскую. Держась за перила кроватки, Синди прыгала и плакала так, словно понимала, что Тори уехала.

Сэм тоже плакал, сидя в своей кроватке.

«Дать няне неделю выходных с Рождества по Новый год было отличной идеей».

— Иду, иду. — Чанс подошел к Синди и взял ее на руки. — Мы все скучаем по Тори, но то, что она не празднует Рождество с нами, только к лучшему. О! — Его посетило вдохновение, когда он укладывал девочку на пеленальный столик. — Как только я вас переодену, вы можете открыть подарки.

Синди, словно понимая его слова, перестала плакать. Он быстро справился с ее памперсом, а потом переодел Сэма, покормил обоих и усадил в ходунки перед елкой.

Сэм восхищенно уставился на елку, но Синди провожала взглядом отца, который побежал за видеокамерой.

Чанс вернулся к елке, зажег гирлянды, включил камеру… но что-то было не так. Чего-то не хватало. Конечно, Тори. Именно поэтому он дал ей такие длинные выходные. Он не хотел, чтобы она оказалась замешана в его жизни еще больше. Ей это причиняло боль, а его сбивало с толку.

Он выдохнул и подумал, не стоит ли позвонить маме, чтобы она пришла помочь или даже просто посмотреть, но от этого стало только хуже. Это видео — единственная возможность для Тори увидеть близнецов в Рождество, и почему-то он чувствовал, что если в кадр попадет Гвен, то ощущение интимности пропадет.

Чанс фыркнул и покачал головой, ругая себя за глупость. Ему хватило сил отпустить Тори на праздники, но на остальное не хватало.

— Вот все и готово, — сказал он, вынимая из-под елки подарки для каждого из малышей. Положив их на подносы перед ходунками, он взял камеру. — Поехали. Давайте, рвите бумагу.

Синди немного поиграла со своим подарком. Сэм попытался засунуть свой сверток в рот. Чанс снимал их две минуты, а потом понял, что если так пойдет и дальше, они будут открывать подарки весь день. Поэтому он установил камеру на второй ступеньке стремянки, примерно на высоте колена. — так она снимала детей.

Даже так весь процесс занял час. Он не осознавал, сколько всего они с Тори накупили для близнецов. Но зато Чанс не пропустил ни секунды первого Рождества своих детей. И Тори не пропустит.

Она всегда его слушала.

Она всегда поступала правильно.

И если он потеряет ее, это его убьет.

Но он потеряет. До несчастного случая Тори закончила два года учебы. Как только она соберется, сразу же вернется к занятиям, и ей понадобится еще пара лет, чтобы получить диплом. А после этого она уйдет.

И эта потеря будет больнее, чем потеря сотен Лилий.

Вернувшись второго января, Тори снова чувствовала себя хорошо. Нормально. Она хотела увидеть детей, но была уверена в своих обязательствах перед Джейсоном. Он защитил ее во время катастрофы. Она его не бросит.

Но стоило ей открыть дверь коттеджа, как она поняла, что что-то не так. Снимая новенькое черное шерстяное пальто — рождественский подарок от родителей, — она спросила:

— В чем проблема?

Чанс со смешком повернулся к ней:

— Никакого приветствия, сразу «в чем проблема»?

— Я чувствую, что-то не так.

— Ничего серьезного. У Сэма насморк, вот и все.

Тори подбежала к креслицу, в котором сидел Сэмми.

— Мы возили его к доктору Нельсону, он сказал, что это просто простуда. Ничего серьезного.

Тори поцеловала мальчика в лоб.

— Может, для доктора Нельсона это несерьезно, но для нас — да.

Сэм поднял ручки, и Тори вынула его из кресла.

— Что еще происходило? — спросила она.

— Им понравились подарки. Я снял рождественское утро на видео, так что можем сегодня вечером посмотреть.

— С удовольствием. — Тори легонько подкинула Сэма и улыбнулась Чансу.

Она была так невероятно рада оказаться дома, что ее чуть не разрывало; но радовало и то, что она расставила приоритеты по местам.

— Что еще?

— Моя мама хвасталась ими перед всеми. И кстати, она поехала в Хьюстон навещать друзей. Ее не будет до конца января.

Тори ахнула:

— На весь месяц?

— Она ненавидит зиму.

— А кто ее любит?

Чанс хмыкнул и вынул из гардероба пальто, накинув его поверх костюма.

— В общем, мамы не будет, но Кук готова помогать с обедом и в любое другое время — готовить-то ей не нужно.

— Отлично.

Чанс повернулся и заставил себя улыбнуться. Тори выглядела отдохнувшей, но явно была рада оказаться дома. Этого было достаточно.

— Хорошо. Увидимся часов в шесть.

Выйдя из дома, под порывами ледяного зимнего ветра Чанс дошел до джипа, запрыгнул внутрь, включил магнитолу и притворился, что все в порядке. Он не скучал до смерти всю неделю, пока Тори не было. Не хотел поцеловать ее при встрече и похвастаться, как хорошо вели себя дети на рождественской и новогодней вечеринках его матери. Не хотел рассказать, как детям понравились рождественские подарки, которые она выбрала.

Он не позволял себе думать о том, как все это хочет, потому что это не имело значения. Единственный его шанс — мечтать, что она откажется от того самого обязательства, которое и делало ее привлекавшей его сильной и верной женщиной. Но ему было так одиноко, искушение было так сильно…