Неожиданно лязг металла стал звонче, и Кристина, обернувшись на звук, увидела, как один из доверенных ей мальчуганов взобрался на лавку и снова открыл окно, чтобы посмотреть на сражение. За ним по центральному проходу ковыляла совсем уже дряхлая старуха, костеря мальчугана почем зря, но Кристина не стала дожидаться ее помощи. Не обращая внимания на яростное сопротивление неслуха, спустила его на пол и со всей строгостью в голосе объяснила, что сеньор Алькон велел им всем оставаться внутри и не мешать ему разбираться с врагами. Кажется, имя народного героя возымело действие, потому что мальчишка, хоть и разочарованно вздохнул, все же поплелся к остальным.

Не слушая благодарности старухи, Кристина повернулась к окну, чтобы закрыть его, и невольно засмотрелась на сеньора Алькона. Он фехтовал сразу обеими руками, отбиваясь от троих нападавших, но в его действиях не было ни капли страха или сомнения. Он не играл с противниками, но и не давал тем ни единого шанса подобраться к себе. Шпаги его словно танцевали какой-то опасный страстный танец, сверкая при лунном свете и наводя ужас на недругов. Вот уже один из них упал с пронзенной грудью, и Кристина, больше не сомневаясь в успехе сеньора Алькона, взялась за оконную раму, чтобы закрыть его, как было велено, но вдруг увидела чуть поодаль странную тень. Она прибивалась к земле, словно кто-то полз на животе, и Кристина сама не поняла, как разгадала эту загадку. Это один из солдат подбирался к сеньору Алькону, держа наготове ружье, чтобы выстрелить в него, как только появится подходящий момент. И никто его не видел.

Никто, кроме Кристины.

Она схватила карабин и снова бросилась к окну. Выставила дуло наружу и нашла взглядом Эстерситу.

— Как из него стрелять?

Эстер не задала ни одного лишнего вопроса. Словно забыв о боли в искалеченной спине, взвела курок, положила пальцы Кристины на спусковой крючок и зашептала ей в ухо:

— Только цельтесь точнее, сеньорита! В стволе всего одна пуля. Перезарядить мы его с вами не сумеем.

Кристина не стала отвечать, оставив страх и благодарность на потом.

Вгляделась в вечерний мрак. Нашла тень и неподвижный бугорок, из которого медленно и кроваво выдвигался короткий карабин. Выдохнула, не позволяя себе думать ни о чем другом, кроме жизни сеньора Алькона, — и нажала на спусковой крючок.

В грудь ударило с такой силой, что Кристина вскрикнула. В глазах что-то вспыхнуло, а потом потемнело. В ушах раздался глухой гул, и земля ушла у нее из-под ног…

*3еленый дворик (исп.)

Кристина с удивлением обнаружила себя лежащей на полу в окружении незнакомых детей и взволнованных стариков. Первым желанием было подняться на ноги и понять, что происходит, однако даже самое простое движение отозвалось в голове разрушающим колокольным звоном, и Кристина, зажмурившись от боли, тихонько застонала.

— Сюда, сеньор! Пожалуйста! Ей совсем нехорошо! Лежит и не шевелится! — раздался где-то поодаль смутно знакомый голос, и Кристина рефлекторно повернула голову на звук. В тусклом свете уличного фонаря темнели два силуэта — мужской и женский, — и память наконец начала потихоньку возвращаться.

— Сеньор Алькон… — одними губами выговорила она, но он ее, пожалуй, не услышал. Опустился рядом с ней на колени, и Кристина с трудом сфокусировала взгляд на его лице. Все расплывалось, и ребра нещадно ныли, но, кажется… кажется, они победили?..

— Это я виновата, — продолжала бормотать где-то позади него несчастная Эстерсита. — Забыла сказать сеньорите Кристи про отдачу. Ей-то откуда об этом знать? Она только и думала, что о том, чтобы вам помочь. Выстрелила — а ружье-то ее и ударило. Как же теперь, сеньор? У нас и доктора-то никакого нет…

«Мне не надо доктора», — хотела было сказать Кристина, чувствуя стыд из-за своей неловкости и произведенного ею переполоха, но неожиданно поймала взволнованный взгляд сеньора Алькона — и осеклась. Внутри потеплело, и боль немного отступила. Давно она не чувствовала искренней заботы о себе, пусть даже та была лишь следствием ее помощи.

— Потерпите, сеньорита, я должен проверить, целы ли у вас ребра, — чуть напряженным голосом проговорил сеньор Алькон и уверенными, знающими движениями принялся прощупывать ей грудину. Наверное, Кристина должна была возмутиться подобными совершенно недопустимыми вольностями, но она и так доставила сеньору Алькону предостаточно проблем, чтобы теперь снова демонстрировать характер. Да и ноющая грудь немного пугала: все-таки удар по ней был довольно сильным и вердикт понимающего в травмах человека казался совсем нелишним. Доктора-то в деревне действительно не было.

Пару раз под пальцами сеньора Алькона Кристина не сдержала болезненного стона, однако следом оказалась вознаграждена за свое терпение.

— Все в порядке, сеньорита, — сообщил он и легко поднял ее с пола. — Очевидно, серьезный ушиб, и наверняка останется на какое-то время след, но переломов нет. Слабость скоро спадет, но ночь вам придется провести здесь: верхом на лошади вы попросту не удержитесь.

Спорить с этим Кристине не захотелось, но долг вынуждал напомнить о своих обязательствах.

— Виктория будет волноваться, — совсем тихо, чтобы ее услышал только сеньор Алькон, произнесла она. — Она ждет ответ на свое письмо…

Казалось бы, он, столь радеющий за мир в Эленсии, должен был согласиться с ее опасениями, однако он только нахмурился и жестко заявил:

— Переживет!

Потом повернул голову и обратился к Эстерсите:

— Найдется у вас место для сеньориты Даэрон? Или лучше отнести ее в поместье?

— Боюсь, Патио-верте сейчас не лучшее место ни для гостей, ни для хозяев, — раздался от дверей голос матери Эстер. — Раньше там хоть Хоакин с женой жил: он поместье сторожил, а она убиралась чутка, — а как его на верфи забрали, так и она в деревню свою вернулась. Вот зимой оно совсем пустое и стояло: промерзло, да и грязи накопилось. Пока еще его в порядок приведут. А мой дом всегда рад принять сеньориту. Небогато, конечно, зато тепло и уютно. Пойдемте я покажу, сеньор. Здесь недалеко.

Выбора самой Кристине они не предоставили; впрочем, и желания вмешиваться у нее не было. Смертельная опасность миновала, и заполнившее душу облегчение лишило Кристину всякой потребности бунтовать. Да и сил, признаться, совсем не осталось.

Они вышли из церкви, миновали освещенное место на площади и свернули в узкую темную улочку. Где-то впереди слышался непонятный шум, щедро сдобренный деревенскими ругательствами, и Кристина озадаченно посмотрела на сеньора Алькона. Тот факт, что он по-прежнему нес ее на руках, а ей даже в голову не приходило освободить его от этой необходимости, Кристину почему-то нисколько не смущал.

— Хозяева упаковывают незваных гостей в погреба, чтобы не вздумали взяться за старое, — пояснил сеньор Алькон, верно истолковав ее безмолвный вопрос. — Вашего трофейного уже в церковном подвале разместили со всеми удобствами. Хорошо вы его подцепили. Нескоро он теперь на лошадь сумеет сесть.