Очевидно, что в наши дни этой проблемы нет. За внимание человека сейчас конкурирует неизмеримо более широкий спектр развлечений, и то время, которое удается выкроить на чтение, ребенок должен отнимать у других, потенциально более (ну, или во всяком случае не менее) привлекательных занятий – просмотра сериалов и ненавистных большинству родителей «мемасиков» в интернете, компьютерных игр, коммуникации с ровесниками, катания на роликах, походов в кафе и так далее, до бесконечности. Даже для ребенка, искренне любящего читать, подобный выбор означает, что количество времени, которое тот физически способен уделить чтению, очень невелико. И не стоит думать, будто выбор в пользу книги чем-то лучше – чище, благородней, нравственней, – чем выбор в пользу «мемасиков»: он просто чуть более сложный, потому что книга лежит тихо и не напоминает о себе, в то время как «мемасики» пиликают из телефона ежеминутно.

Помимо развлечений есть еще дополнительные занятия, которых в наше время тоже было радикально меньше. Однажды в аудитории, полной обеспокоенных родителей, я попросила поднять руки тех, у кого в детстве было больше двух дополнительных занятий в неделю, – на пятьдесят человек таких нашлось шестеро, все они в детстве всерьез занимались спортом (а один еще и учился в музыкальной школе). Сегодня у моих детей в среднем семь дополнительных занятий в неделю, и, по мнению большинства моих подруг, они серьезно недогружены.

Словом, современный ребенок живет на второй космической скорости, моментально переключаясь с коммуникации «вконтактике» на плаванье, оттуда на английский язык, потом на дополнительную математику, а затем на любимый сериал – и всё это в ожидании похода на день рождения к другу, в детский развлекательный центр. Надеяться, что этот стремительный ниндзя окажется способен внезапно и резко сбросить темп с космического до черепашьего и зафиксироваться с книгой хотя бы на пару часов, конечно, можно, но рассчитывать, что это будет происходить часто и полностью добровольно, не приходится.

Ну, а когда это всё же случается, какую книгу ребенок видит у себя в руках? С вероятностью пять к одному это окажется что-то любимое из родительского детства – «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, «Всадник без головы» Майн Рида, «Зверобой» Фенимора Купера, «Приключения капитана Блада» Рафаэля Сабатини, а то так и вовсе «Витя Малеев в школе и дома» Николая Носова; все – на трогательной пожелтевшей бумаге, в старых потрепанных обложках.

В этот момент в борозду падают семена новой драмы: современным детям эти книги чаще всего не нравятся, что ранит родительское сердце едва ли не сильнее, чем нежелание читать много и подолгу. Если второе можно худо-бедно списать на занятость или лень, то первое, по мнению многих, свидетельствует о каком-то глубинном душевном изъяне. Признать, что вот этот мальчик или эта девочка, такие похожие на нас самих, трагически не способны разделить наши (безупречные, понятное дело) вкусы и привязанности, что они не могут пропустить через себя памятное нам по собственному детству волшебное ощущение (вечер, дача, теплый круг света, заветный Майн Рид в руках), – это бывает по-настоящему больно. Что делают большинство родителей, столкнувшись с подобным предательством, с внезапным шокирующим отказом от духовной близости? Конечно, усиливают давление: ребенок должен не просто читать, но еще и читать то, что нравится – или нравилось когда-то – нам самим.

А теперь поставьте себя на место сына или дочери. Вас вырвали из привычного ритма жизни, искусственно затормозили, погрузили в другую – не сказать чтобы особо дружественную – информационную реальность, а там ничего – вообще ничего! – не происходит. Одним из величайших моих разочарований стало упорное нежелание сына читать любимейшую книгу моего детства – «Пятнадцатилетнего капитана» Жюля Верна. После нескольких попыток насильственно принудить его продвинуться дальше пятидесятой страницы, я сдалась и заглянула в книгу сама. Ну, что вам сказать – на 51-й странице всё еще длилась пространная экспозиция, ни одного сколько-нибудь заметного события не произошло, и следующие двадцать страниц тоже не сулили избавления. Если мы вспомним, что даже «Гарри Поттера» бранили за излишне плавное начало, – то что уж говорить о Жюле Верне с его барскими неторопливыми замашками. Мы с нашими двумя жалкими дополнительными занятиями в неделю были готовы потерпеть эту тягомотину и даже получить от нее удовольствие. Но наши дети живут несравненно быстрее (так, все они с рождения смотрят фильмы с десятком монтажных склеек в минуту), им прорваться через этот буквенный балласт очень трудно, почти невозможно – особенно когда из лежащего рядом телефона призывно пиликают всё те же «мемасики».

Однако затянутость и медлительность старых детских книг – не единственный их недостаток. Мы часто не отдаем себе отчета в том, как сильно изменился за последние годы информационный контекст, а это значит, что множество вещей, для нас очевидных («да что тут вообще можно не знать?»), современному ребенку непонятны. В свое время, читая детям вслух «Денискины рассказы», я вежливо ждала, когда же они начнут смеяться. Дети вежливо ждали, когда же в самом деле станет смешно, как обещала мама. Пауза затягивалась, напряжение росло, покуда до меня не дошло, что в свои восемь и пять лет они просто не знали слова «коммуналка», и потому не могли оценить трагикомизм половины ситуаций. Конечно, преодолеть подобные ситуации и заполнить смысловые лакуны как раз и позволяет то самое «дополненное чтение»[17], о котором мы говорили выше, но если притяжение собственно текста невелико, ребенок имеет все шансы отправиться на поиски птиц кардиналов и никогда не возвратиться назад, к книге.

Словом, детское чтение сегодня устроено не так, как в нашем собственном детстве, и читают дети по большей части не то, что хотелось бы нам (а то, что хотелось бы, наоборот, не читают). Это данность, с которой нам придется смириться, как бы горька она ни была, а любое давление, приложенное в эту точку, чревато тем, что ребенок просто «утечет» из чтения в другие формы развлечений (возможность, которой мы сами были лишены), и вернуть его будет крайне сложно – если вообще возможно.

Сказанное, впрочем, не означает, что от родителя вообще ничего не зависит. Отказавшись от насильственных практик («никакого тебе планшета, пока „Белого Бима черное ухо“ не дочитаешь!»), мы можем достичь очень многого. Растить в ребенке читателя сегодня – это примерно как разводить костер во время дождя: не сказать чтоб просто, но, в общем, возможно, что подтвердит любой человек, хотя бы единожды побывавший в походе.

Начинать, как обычно, придется с себя. И первое, что надо сделать, – это пересмотреть собственное целеполагание в читательской сфере. В наше время книгу полагалось любить как источник знаний. Кроме того, считалось, что чтение развивает речь и повышает грамотность – уж не говоря о том, что именно книга (а не кино или, допустим, музыка), по слухам, обеспечивает человеку максимальные возможности для духовного развития. Первое из этих утверждений в наше время полностью утратило актуальность – в качестве источника знаний куда уместнее любить «Википедию» или на худой конец YouTube. Второе – про грамотность и речь – по-прежнему относится к пространству недоказуемого: так, самый безусловно начитанный человек среди моих друзей физически не способен различить «-тся» и «-ться», что, конечно, ничего не опровергает, но о многом заставляет задуматься. А третье – про духовность – настолько аморфно, что обсуждать его в каких-то практических терминах едва ли возможно.