А для Юльки Тамарка была не подругой вовсе, скорее старшей сестрой. Чем-то она напоминала Нелли, веселую хохлушку, последнюю жену отца. Хоть и бросила ее Нелли, но не держала на нее зла Юлька, даже понимала где-то: чужой ребенок-то к чему? С отцом они расписаны не были, кооперативная квартира была отобрана у него справедливым советским судом, как и все найденные в доме ценности, Юля пристроена не к чужим людям, а к родственникам. Все как бы хорошо!

Судьба Тамары была похожа на Неллину – сама она приехала из Молдавии, пристроилась работать на молокозавод, быстро к работе поостыла, да и мужика найти в бабьем царстве было сложно. А для того и приехала! Ушла на стройку, шустрый прораб оприходовал ее девичью честь, после сдачи объекта смылся вместе со всей бригадой, оставив Тамарку, как говорят, в интересном положении. Легко родив Миньку, Тамара быстро смекнула, что с ребенком и вовсе никому нужна не будет, а мужика-то хотелось, вот и стала сдавать себя внаем: и деньги завелись, и женское удовольствие получала регулярно. Откровенно признаваясь в своих слабостях, она так же откровенно каялась перед иконой Божьей Матери, думая, что та ее поймет и простит: женщина все же.

Юля по неопытности все не так делала в сложной профессии платной любовницы: то гонор свой перед клиентом покажет, то чаевые закроит от сутенера. Если б не Тамарино заступничество, быть ей битой часто и больно. Так уж и повелось, что за любым советом – к ней.

Поэтому и не хватает ее сейчас Юльке.

Юлька встала с дивана, посмотрела машинально в зеркало шкафа. «Худовата, мать!» – подумала про себя нелестно, и тут же мелькнуло: а кому теперь нравиться-то? В профессию возврата точно не будет, она, еще лежа в кустах на обочине дороги и корчась от боли, кому-то там свыше обещала. А Марка ей теперь не видать. Потерян для нее он, вместе с надеждой на счастливую жизнь потерян! Выбил из нее эту надежду заботливый папочка любимого!

Юля невольно дотронулась до живота: хоть и аккуратно ее Елена Вадимовна заштопала, а шов до сих пор через майку прощупывается. Это же надо к своей бывшей соседке на операционный стол угодить! Юля, когда от наркоза отошла, сразу ее узнала, хотя и не виделись они лет десять. Как потом оказалось, и та ее вспомнила сразу. И отца Юлиного, и Нелли. И всю эту историю… Пожалела ее ненавязчиво, отца добрым словом вспомнила, над Неллей пошутила: как та смешно ругалась на пацанву во дворе. И спрашивать начала, где живет теперь, чем занимается и, самое главное – как на дороге оказалась. Скрывать профессию смысла не было: все равно мент приходил, пришлось сказать, что клиенты избили. И не помнит она их и не знает. И наказывать некого: просто сняли они ее на дороге, за ноги длинные и призывно задранную юбку. Побоялась Юля всю правду Елене рассказать, мент-то явно ее знакомый! Расскажет ей, она – ему, а он – к Голоду: у того половина полиции куплена. Хотя, может быть, этот Беркутов из честных, такое случается. Сейчас помог паспорт восстановить и, главное, регистрацию не в городе, а в селе. Она попросила, он, не спрашивая, сделал. Поверил, что на дорогу она больше не выйдет. А Елена ее старушке порекомендовала.

А вот что ей дальше делать, она, Юля, не знает.

В дверь постучали. Юля приглушила звук телевизора и откинула защелку. Зачем запирала замок на фиксатор, она объяснить не могла.

– Юля, к тебе пришли, – Алевтина кивнула в сторону коридора.

– Кто?! – Она невольно отшатнулась в глубину комнаты, до того вдруг стало страшно.

– Женщина, – спокойно ответила Алевтина, глядя на Юльку с удивлением.

– А… Я сейчас. Спасибо, – пролепетала Юлька, выходя в коридор.

– Юля, привет! – Елена уже снимала куртку и невысокие сапожки. – У тебя тапки какие-нибудь есть?

– Да, сланцы. Я сейчас принесу, – Юля метнулась назад в комнату.

В гости к Юле еще никто не приходил. Да и кому? Юля знала, что у Алевтины в шкафчике в прихожей в отдельном пакете лежат «гостевые» тапочки: есть у нее подруга Катерина, с которой они кофе пьют, запах по всей квартире разносится. У Виктора Васильевича – детские тапки, для внука. К Полякову никто не ходит, нелюдимый он, Юля с ним за этот месяц только раза три на кухне сталкивалась. А к Ракову, если кто и приходит, то он открывает дверь черного хода, его комната – рядом. И тоже с гостями, похоже, и у него негусто. И дома он бывает редко.

– Проходите в комнату, Елена Вадимовна.

– Ждала я от тебя приглашения, да так и не дождалась! Визитку мою с телефонами потеряла? Так у Качинского бы спросила.

– Я… не устроилась пока, – соврала Юлька и покраснела.

– Брось! У тебя нормально. Только не хватает чего-то. Безлико. Подумай, салфеточку хоть на стол свяжи, фотку в рамке поставь.

– Я вязать не умею…

– А что ты умеешь, Юля? – вдруг серьезно спросила Елена.

Юлька отвернулась к окну.

– Прости. Но – месяц прошел. Я думала, ты сама решишь, что тебе помощь нужна, и позвонишь. Юль, ну не на панель же тебе возвращаться! У меня к тебе предложение. Пойдем к нам в больницу санитаркой. Ну, собственно, ты будешь числиться санитаркой, по трудовой книжке. На самом деле тебе придется мыть полы только в одноместных палатах, сама понимаешь, те, кто там лежат, люди денежные, абы кого в палату не допустят. А по рекомендации…

– И вы меня рекомендуете…

– Да, – твердо ответила Елена. – Ты пойми. Тебе учиться нужно. Язык-то подзабыла уже? Ты же в английской гимназии училась! Восемь лет! Тебе только вспомнить! Купишь учебники, на курсы, в конце концов, можно пойти. Это – твой шанс. Времени работа у тебя много не займет. А стаж идти будет.

– Я в институт не поступлю. Даже если английский на пять знать буду. И куда я с этим знанием? Да куда я вообще в этом городе могу поступить? – Юлька вдруг расплакалась.

– Юлечка, да что с тобой? С прошлым же все! Я же по тебе вижу, не вернешься ты к прежнему занятию. Или еще что-то есть? Юль, не молчи!

– Мне нельзя в городе оставаться. Меня ищут наверняка.

– Ты что, совершила что-то противоправное? У клиента что-то взяла?

– Нет! Меня искать будет Голод. Отец моего одноклассника Марка. Это его холуй избил меня, а не братки, как я рассказала следователю. И если он меня найдет, то добьет.

Юлька рассказала все. С того дня, как вернулась в город, чтобы поступить в училище. Отворачиваясь от Елены, когда было особо стыдно. А стыдно вдруг стало за каждый прожитый день. И за то, что поехала к Марку. Этого уж точно не нужно было делать. И верить в свалившееся незаслуженно счастье не стоило…

– И что, думаешь, Марк тебя не искал?

– Наверное, нет. Скорее всего подумал, что я сбежала. Поверить мне не мог, что я вдруг – и влюбилась. А я правда, как в романах, – раз и пропала! Верите?

– Бывает! Я с Качинским так же, влюбилась в него по уши в первый же день, после первого поцелуя в подъезде. Пока просто гуляли – вроде парень как парень! А прикоснулся, ноги у меня подкосились, и тут же я поняла – все, конец мне.